 | Иеромонах Иустин (Юревич), настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы с. Качкаровки Новокаховской епархии Украинской Православной Церкви, бакалавр теологии, доктор богословия (Херсонская область, Украина)
|
«Духовенство и верующие Украинской Автономной Церкви во время
немецко-фашистской оккупации на Херсонщине»
Доклад в рамках XXVIII Международных рождественских образовательных чтений
«Великая Победа: наследие и наследники»
Конференция «Наследие святых отцов в жизни семьи и общества.
Церковь в годы Великой отечественной войны»
29 января 2020 г., Храм Христа Спасителя, г. Москва
Территория нынешней Херсонской области была включена оккупантами в состав генерал-губернаторств с центрами в Николаеве, Днепропетровске и Мелитополе. В Александрштадском округе (ныне поселок Великая Александровка) священникам поликарповской УАПЦ вменялось в обязанность служить и проповедовать только на украинском языке. Архивные документы, относящиеся к этому округу, составлены на немецком и украинском языках. В то же время, в округах мелитопольского губернаторства (в Каховке, Цюрупинске и Геническе), а также в Херсонском округе, русский язык документооборота и проповеди за богослужением ради привлечения симпатий местного населения к фашистам временно поощрялся.
Украинская Автономная Православная Церковь РПЦ, которую до своей смерти от рук бандеровцев в мае 1943 г. возглавлял митрополит Алексий (Громадский), и «УАПЦ» – «автокефальная церковь» архиепископа Поликарпа (Сикорского) – поставили епископов в Николаеве (Николаевский генерал-бецирк) и Мелитополе (Крымский, позднее Таврический генеральный округ).
Архиепископ Херсонский и Николаевский Украинской Автономной Церкви Антоний (Марценко; титуловался также Херсонским и Одесским) возглавлял епархию с 22 августа 1941 до марта 1944 гг., в 1943 г. проживал в г. Первомайске[1]. В Херсоне владыка Антоний создал Херсонское Духовное правление.
Епископ УАЦ Серафим (Кушнерук) в июле 1942 г. рукоположен в епископа Николаевского, в сентябре того же года назначен викарием Херсоно-Николаевской епархии, различные источники титулуют его Николаевским и Херсонским[2]. С декабря 1942 по сентябрь 1943 гг. с титулом Мелитопольский и Таврический управлял Крымской (Таврической) епархией в г. Мелитополе. Епископ Серафим создал Духовное управление в Мелитополе, его деятельность охватывала Таврический генеральный округ и Крымский полуостров. Летом 1943 г. он объявил себя автономным епископом и перестал поминать за богослужениями митрополита Сергия (Страгородского). По выражению М. Шкаровского, владыка Серафим занял пронемецкую позицию[3]. Решение об автономности епископа Серафима можно объяснить требованием немецких властей о невмешательстве глав и епископов Автономной Церкви и «поликарповцев» в деятельность других епископов и о запрещении епископам выполнять постановления архиереев, пребывающих за пределами своего бецирка. Архиереи и священники должны были повиноваться только генерал-комиссарам, нижестоящим чинам администрации, СД, гестапо и прочим службам безопасности. В 1948 г. епископ Серафим был осужден советскими властями в г. Запорожье.
Поликарповская «УАПЦ» наибольшее число приходов имела на Западной Украине, Правобережье и в Харьковской области. В центральной, южной и восточной частях УССР Автономная Церковь имела значительное превосходство над раскольниками. В отдельных регионах оккупанты искусственно создавали преобладание либо «УАПЦ», либо УАЦ. В Херсонской области все или почти все приходы Херсонского округа (гебита) Николаевского генерал-бецирка, Алешковского, Каховского, Генического и прочих округов-гебитов Мелитопольского (Таврического) генерального округа принадлежали к Автономной Церкви.
До революции в губернском г. Херсоне действовало 28 православных храмов, а перед войной была открыта только одна церковь – кладбищенская Всех Святых. На 1 августа 1942 г. открылись семь храмов.
Горожане стали публично креститься, носить крестики, доставали из тайников иконы и церковные книги. В городе открылся магазин церковной утвари, работала мастерская по реставрации и изготовлению икон. Православные приходы создали благотворительное общество для помощи беднейшему населению города. Областная экономическая команда выделила духовенству 30 тысяч карбованцев на реставрацию храмов с условием вести службу на церковнославянском языке с перспективами впоследствии переходить на украинский язык богослужения, подписанием обязательства лояльности к немецким властям и отказом от сотрудничества с украинскими националистами.
Многие приходские священники Херсонщины вынужденный коллаборационизм покрывали тайной патриотической деятельностью, некоторые прятали от немцев евреев и красноармейцев. Херсонский протоиерей Серафим Ожиговский оказывал помощь молодежи, скрывавшейся от насильственной отправки в Германию. Священник Свято-Духовского собора Леонид Гашкевич крестил более 120 евреев. Некоторые херсонские клирики отказывались служить молебен о здравии Гитлера, противились распоряжениям городского комиссара. Протоиерей Николай Герасимов за несогласие с распоряжениями властей был ими отстранен от служения. Этот же священнослужитель оказывал помощь партизанам, содействовал освобождению евреев из гестапо. Протоиерей Тимофей Закрицкий три месяца провел в застенках тайной полиции (гестапо), был освобожен по ходатайству двух тысяч горожан, а после изгнания немецко-фашистких войск был благочинным по Херсонской области и организовывал сбор денег для нужд фронта[4].
Приходская жизнь в г. Каховке восстановилась в 1941 г., тогда же учреждено Каховское благочиние в составе районов, в послевоенных границах, – Каховского (г. Каховка, села Любимовка, Князе-Григорьевка, Наталиевка, Новая Маячка, Черненька, Днепряны), Чаплынского (с. Преображенка), Горностаевского (села Горностаевка, Большая Благовещенка), Бериславского (г. Берислав – два храма, с. Качкаровка). Благочинным в 1943 г. был протоиерей Савелий Цыбульников[5].
После взятия Каховки в сентябре 1941 г. немецкими войсками протоиерей Савелий обратился к коменданту армейской администрации с просьбой разрешить проведение богослужений в гостинице «Петроградская». Тогда же, в сентябре 1941 г., началось истребление евреев, по ночам нацисты свозили еврейские семьи на хутор Терны и расстреливали. Мертвых и раненых фашисты бросали в сорокаметровый колодец. По свидетельству прихожанки Покровского храма Каховки Александры Беляевой, по ночам люди приводили к протоиерей Савелию Цыбульникову еврейских детей, которых он крестил, спасая от смерти[6].
В целом по юго-восточным Ворошиловградской, Запорожской и Херсонской областям во время оккупации открыто до 500 храмов[7]. Впрочем, приведенные цифры не могут рассматриваться в качестве совершенно точных, т.к. некоторые приходы возобновляли богослужения, не спрашивая ни у кого разрешения, священники могли приезжать и, в силу различных причин, покидать приход, пока в обоих бецирках не были сформированы епархиальные управления и благочиннические округа, а также церковные органы, дублирующие иерархическую структуру власти германской гражданской администрации, – окружные, районные и приходские советы.
Согласно документам Государственного архива Херсонской области (ГАХО), в Голопристанском районе Алешковского округа было открыто 12 храмов, семь приходов имели священников, в пяти – были только старосты[8]. Четыре из семи священников благочиния состояли в списках приходского духовенства Херсонской области за 1951-1952 гг.
Староста одного из сел того же Голопристанского благочиния, с. Кардашинки, возобновил деятельность местной Георгиевской церкви. По ночам он на весельной лодке через Днепр ходил в Херсон, покупал иконы в церковной лавке, ожидал следующей ночи и возвращался в село[9]. А между тем, оккупационная администрация категорически запрещала использование лодок по назначению, тем более, для пересечения Днепра, за что полагался расстрел. Даже рыбная ловля дозволялась по особым разрешениям властей, и исключительно в воскресенье и праздники в определенное время. А владельцы лодок, велосипедов и собак обязаны были уплачивать особый налог.
В период с марта по июнь 1943 г. в г. Каховке жил и совершал богослужения епископ Таганрогский Иосиф (Чернов; впоследствии митрополит Алма-Атинский и Казахстанский). В феврале 1943 г. таганрогская комендатура (Таганрог входил в зону А армейской оккупации) обязала его выехать из Таганрога в Мелитополь. В Мелитополе у владыки не было возможности служить, кроме того, он опасался требования тайной полиции проводить пропагандистскую работу, потому решил нелегально отправиться в г. Каховку. Право служения в Каховке епископу Иосифу предоставил епископ Мелитопольский Серафим (Кушнерук), за что последнего вызывали в полицию и отчитывали.
С владыкой Иосифом в Каховку приехали двое послушников – Александр Бухало (Бухалов), рукоположенный в Таганроге в январе 1943 г., и Сергий (Петров, впоследствии митрополит Одесский и Херсонский, управлял данной кафедрой с 1965 по 1990 г.). Сергия оккупационые власти занесли в списки для отправки в Германию, но епископ Иосиф объявил властям, что его иподиакон пострижен в монахи и рукоположен в иеродиакона[10]. Молитвенник и прозорливец, владыка Иосиф подарил местной Покровской церкви икону прп. Пелагии с надписью «Покровскому Собору в память моего временного служения в Каховке. Иосиф, епископ Таганрогский. 1943 года Вознесение»[11]. Статус кафедрального собора каховский храм получил только после учреждения Новокаховской и Генической епархии УПЦ.
Многие каховчане узнавали у владыки Иосифа о будущем своих мужей и детей, которые воевали на фронте. По словам прихожан Покровского храма, его проповеди были особенные, они отличались поэтичностью и образностью.
По пути из Мелитополя через Каховку, Херсон и Николаев в Умань епископ Иосиф был задержан штад-комиссаром в г. Николаеве. Немецкий начальник потребовал заменить архиепископа Антония (Марценко), который «не справляется с работой». Епископ Иосиф сослался на каноны Церкви и ответил отказом. За отказ молиться о победе немецко-фашистского воинства и за то, что епископ Иосиф возносил за богослужениями имя митрополита Сергия[12], владыка неоднократно арестовывался гестапо (тайной полицией), а в 1944 г. был арестован органами госбезопасности СССР и в следующем, 1945 г., приговорен к 10 годам лишения свободы.
Сохранившиеся в ГАХО документы на немецком, украинском и русском языках о деятельности «поликарповцев» позволяют составить впечатление о религиозной политике Рейха в отношении Православной Церкви в юго-восточных областях оккупированной УССР (за исключением областей и районов, включенных в зону румынской оккупации «Транснистрию» и зону армейской оккупационной администрации) на уровне округов-гебитов и районов.
От «УАПЦ» в Николаев 12 мая 1942 г. (первоначально управление находилось в г. Кировограде) был назначен кировоградский женатый священник, в монашестве «епископ» Михаил (Хороший), в Мелитополь – «епископ» Сергий (Охотенко)[13]. В Александрштадтском (пгт Великая Александровка, переименована оккупантами в 1942-1944 гг.) округе к июлю 1942 г. были зарегистрированы шесть священников «УАПЦ»[14]. Двое из них значатся в списках духовенства РПЦ Херсонской области за 1944-1947 гг. Только эти священники имели право совершать богослужения и требы в предалах своих приходов, священники других округов (областей) к проведению богослужений не допускались, причем службы было разрешено проводить только на украинском языке[15].
Приказы рейхскомиссара, генерал-комиссаров и гебитскомиссаров регламентировали время проведения богослужений, добровольность участия в службах, способ и величину получения доходов. Так, в июле 1942 г. Александрштадтский гебитскомиссар предписал проводить богослужения по праздникам с 4 до 6 часов утра, кроме воскресных дней, когда время проведения служб не ограничивалось[16]. Однако более ранним приказом от февраля 1942 г. гебитскомиссар штурмбанфюрер Шульце аргументировал обязательность труда в воскресенья в крайних случаях, каким он назвал последствия хозяйствования большевиков, в связи с чем все предприятия должны были работать каждый день с утра до вечера. Исключения в 1942 г. делались для праздников Нового года, Пасхи, Праздника труда, Троицы и Рождества Христова[17].
Украинским «батюшкам» и священникам Автономной Церкви запрещалось заставлять население принимать участие в богослужениях, запрещалось удерживать церковные налоги, кроме добровольных пожертвований, запрещалось использовать для получения доходов земли, принадлежавшие приходам до революции. Запрещалось во время эпидемий хоронить в открытых гробах и давать крест для целования[18]. Регламентировались даже суммы пожертвований: за крещение 20, за венчание 50, за погребение 30 карбованцев; старосты получали право изымать у священников пожертвованные продукты, если они сочтут их излишними. Ремонты и строительство церквей категорически запрещались[19].
«Поликарповские» батюшки служили также на левобережье нынешней Херсонской области, в пределах Днепропетровского бецирка. Справочник о репрессированных деятелях «УАПЦ» упоминает настоятеля до 1944 г. прихода Великой Лепетихи «прот.» С. Явтушенко. Он неоднократно арестовывался и осужден ГПУ в 1920-х гг., в 1924 г. отрекся от священства. В 1941-1942 гг. был организатором церковной жизни «поликарповской» «УАПЦ» на Днепропетровщине[20].
Сокращения:
ГАХО – Государственный архив Херсонской области
ГПУ – Государственное политическое управление СССР
СД – Служба безопасности и разведки, немецко-фашистская спецлужба
«УАПЦ» – «поликарповская» «Украинская автокафальная православная церковь», возглавлял архиепископ, позднее «митрополит» Поликарп (Сикорский)
УАЦ – Украинская Автономная Церковь, взглавлял митрополит Алексий (Громадский)
УПЦ – Украинская Православная Церковь
Примечания:
[1] Королева В. Свет радости в мире печали: Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф. – М.: Паломникъ, 2004. – 686 с. – С. 78.
[2] Меморандум єпископів Автономної православної церкви // Історія релігії: збірник документів і матеріалів / Упорядники: Е.В. Бистрицька, І.С. Зуляк. – Тернопіль: Астон, 2003. – 524 с.. – С. 389; Фотиев К., прот. Попытки Украинской Церковной автокефалии в XX в. / Православная Церковь на Украине и в Польше в XX столетии. 1917-1950 гг. Сборник. – М.: Крутицкое патриаршее подворье. – 234 с. – С. 71; Борщевич В. Єпископ Мелітопольско-Таврійський Серафим (Кушнерук): повернення із небуття. Юго-Запад Одессика. Историко-краеведческий научный альманах, 2009, №7, 223-228.
[3] Шкаровский М. Русская Православная Церковь в XX веке. – М.: Вече, Лепта, 2010. – 480 с. – С. 189; Валякин. Православие в Украине и Крыму в период Великой Отечественной войны / [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://crimea-eparhia.ru/doki/valyakin/Валякин_%20статья_Православие%20на%20оккупированной%20территории.pdf
Дата запроса: 01.03.2018.
[4] Сінкевич І. Релігійне життя в Херсоні періоду гітлерівської окупації.
[5] БОДС. – Описание монастырей, семинарии и храмов Херсоно-Одесской епархии и их современное состояние на 1-е января 1970 года. Часть IV, 1970-1971. – Стр. 346. – Машинопись; ГАХО. Ф. 3727. О. 1. Д. 4. Л. 61-62.
[6] Яблонська А. Свято-Покровська церква у Каховці (кінець XVIII – поч. XXI ст.). За матеріалами архівних джерел / Південний архів. Історичні науки. Вип. XXII, 2006. – Ст. 205-206.
[7] Шкаровский М. Русская Православная… С. 198.
[8] ГАХО. Ф. Р-1501. О. 1. Д. 23. Л. 140.
[9] Запорожець О. Становище Церкви в роки Другої світової війни.
[10] Королева В. Свет радости в мире печали: Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф. – М.: Паломникъ, 2004. – 686 с. – С. 74-77.
[11] Преподобная Пелагия. Акафист и житие святой. – Новая Каховка, 2017. – 24 с. – С. 23-24; Яблонська А. Свято-Покровська… С. 207.
[12] Шкаровский М. Русская Православная… С. 188; Королева В. Свет радости… С. 77-78.
[13] Фотиев К., прот. Попытки Украинской… С. 69-70.
[14] ГАХО. Ф. 1520. О. 1. Д. 1. Л. 68, 98, 108.
[15] ГАХО. Ф. 1520. О. 1. Д. 1. Л. 68, 108, 116 об.
[16] ГАХО. Ф. 1520. О. 1. Д. 1. Л. 68.
[17] ГАХО. Ф. 1520. О. 1. Д. 1. Л. 122.
[18] ГАХО. Ф. 1501. О. 1. Д. 23. Л. 112.
[19] ГАХО. Ф. 1520. О. 1. Д. 1. Л. 68, 98, 108, 122.
[20] Бухарєва І., Даниленко В., Окіпнюк В., Преловська І. Репресовані діячі Української Автокефальної Православної Церкви (1921-1939). Біографічний довідник. – К.: Смолоскип, 2011. – 184 с. – С. 112-114.
