 | Монах Аристоклий (Челноков), историограф, создатель музея Свято-Смоленской Зосимовой пустыни Владимирской епархии |
«СТАРЕЦ ЗОСИМА И ЦАРИЦА-ЦАРЕВНА»
Доклад в рамках XXVIII Международных рождественских образовательных чтений
«Великая Победа: наследие и наследники»
Конференция «Православное краеведение и просвещение»
27-28 января 2020 г., Храм Христа Спасителя, Центральный Дом Ученых, г. Москва
Традиционное представление об истоках Свято-Смоленской Зосимовой пустыни сформировано сведениями, собиравшимся помещицей села Дивова Елизаветой Васильевной Яковлевой и изложенными ей в составленном «Описании».
Живя через полтораста лет после ухода из жизни преподобного Зосимы, она, благоговея пред памятью старца, кроме постоянных посещений могилки подвижника и его часовенки, записывала воспоминания о нем, сохранившиеся в памяти местных поселенцев. Конечно, через такую толщу лет эти сказания во многом могли стать узорными домыслами.
Ее записки, однако, сохранили нам имена тех самых хранителей преданий, крестьян села Никульского Ивана Прокофьева и девяностолетнего старца из села Коровайкова Симеона Ермолаева, который и стал для помещицы-краеведа главным информатором.
Именно на ветхой памяти этого долгожителя и строились исследования всех авторов, как века XIX, так и только минувшего. Следует их указать.
- Стромилов И. С. Зосимова пустынька. Владиміръ. 1879;
- Леонид (Кавелин), архимандрит. Зосимова пустынь / Журнал «Воскресный день», № 15, 1888;
- Корсунский И. Зосимина пустынь, Лавра. 1895;
- Серафим (Л.М.Чичагов), иеромонах. Зосимова пустынь во имя Смоленской Божией Матери Владимирской губ. Александровского уезда: Летописный очерк. — М.,1899;
- Новоселов.Марк. Въ тихой пристани. — Сергiев посадъ, 1911.
Было множество и последующих, освещающих последний, Германовский [1], период, но перед нами стоит вопрос первого, Зосимовского, этапа существования пустыни.
Доселе из всех указанных (а практически из одного) источников было неизвестно не только время основания обители, но и истинность основных фактов этого ее периода.
И вот, благодаря усердным стараниям моей коллеги и сестры во Господе – благочинной Успенского Александровского монастыря м. Сергии – ко мне попадает документ РГАДА [2], позволивший осветить неизвестные прежде страницы основания Свято-Смоленской Зосимовой обители.
Но начать хотелось бы с предоставления вниманию читателя одной гипотезы, родившейся у автора благодаря помощи другой его прекрасной и самоотверженной соратницы, недавно ушедшей из жизни Виктории (Екатерины во крещении) Боравской, краеведа, писательницы, почетного гражданина г. Александрова. Она обнаружила в известном сборнике Строева «Списки иерархов и настоятелей монастырей Российския Церкви» [3] игумена Иосифо-Успенского монастыря Зосиму, подвизавшегося там в сроки весьма для нас привлекательные…
Итак, в «Списках…» в описании Иосифо-Успенского монастыря последним по датам до строителей записан игумен Зосима, 1642–52, уволен в 1653, жил в Москве и 9 фев. 1660 был восприемником от купели царевны Марии Алексеевны (18(28) января 1660 – 9 (20) марта1723) .
Первое и очевидное возражение, возникающее при прочтении этих строк: этот Зосима – игумен, а «наш» только лишь схимонах. Если принять данное опровержение, то можно было бы и не продолжать. Однако давайте вспомним, что в тетрадочке Яковлевой – Симеона, достаточно оговорок (о которых ниже) вступающих друг с другом в противоречия. И полу-оглохший-ослепший девяностолетний старец вполне мог опустить в слове «схиигумен» первую морфему или заменить ее на более распространенную – схимонах. Но тогда, заметят оппоненты, ведь у Строева просто «игумен». Не спешите, речь идет о середине века, и если волоколамский подвижник придет на берега Молохчи, то у него еще, как минимум, впереди останется полжизни. Да и вообще, в «Списках» только два игумена «постриженных в схиму» – это из сотен имен! А вот теперь мы на несколько абзацев удалимся от персоналии основателя Ульяновой [4] пустыни и обратимся к тому, главному документу [5] – 1728 года.
«А по посланному из Синод. Казен. приказу Переславля Залеского духовных дел к управителю Александровой слободы к Рождественскому попу Матвею Лукьянову ноября 14го дня 728 году указу о строении оной пустыни когда и кем и на какой земле построена и кто монахи в ней обретаются, следованно и монахи допрашиваны, а в допросех сказали: «имеетца строения часовня во имя Преображения Господня да пять келей братцких строения древянного, а церкви не имеетца» (РГАДА. Ф. 235. Оп.1. Д. 1339. Л. 5) <…>
монахий Сергий псаломщик Лукьян платник Игантий сапожник Гаврил горшешник Иоасаф кузнец: зачатие де тоя пустыни во 181м (1673) [6] году подлинно на помещиковой Василья да Ивана Тимоновых земле а в 706го [7] году и паки де начали созидать тое пустыню блаженные памяти благородныя государыни Царевны и Великия княжны Наталия Алексеевна Мария Алексеевна Федосия Алексеевна [8] и благородная Государыня Царица Праскевия Феодоровна [9] часовню с трапезою построили // также в тое часовню святое Евангелие и честныя иконы и ризы и книги и колокола приложили и кельи построили ж и великое о той пустыне рачение имели а писменного указу никакова о строении тоя пустыни у них не имеетца». (РГАДА. Ф. 235. Оп.1. Д. 1339. Лл. 24об., 25)
Показания монахов существенно меняют картину первого благоустройства Пустыни (рубеж XVII–XVIII в.в.), преложенную всеми названными выше авторами.
Несмотря на то, что все они приняли время кончины старца Зосимы в 1711–13 гг., каждый склонен видеть в лице упоминаемой Симеоном Ермолаевым царевны-царицы императрицу Елизавету Петровну. Все, кроме архимандрита Леонида (Кавелина), который еще в 1888 году своей статьей в журнале «Воскресный день» № 15 убедительно доказал невозможность участия дочери Петра в попечительстве над пустынью [10]. И выдвинул на место благотворительницы Царевну Наталью, любимую сестру первого Императора.
Ее мы находим первой в «коллективном списке» имен, указанным монахами. Почему все авторы под словом «Царица» видели только Монархиню? Ведь царицами являлись жены царей, а их в этот период было три. Правда, супругу Фёдора III, Евфиимию-Агафью Грушецкую, умершую в 1681 г., вряд ли можно принимать во внимание по срокам, а вот избранницу Государя Иоанна V (1666–1696), царицу Прасковью Федоровну Салтыкову (1664–1723) мы, к своей радости, обнаруживаем в памяти монашеской.
Но ведь могли и Евдокию Фёдоровну Лопухину [11] (1669–1731) принять во внимание… Впрочем после 1698 года, насильно постриженная, она вела полу нищенское существование, заточенная в суздальский монастырь [12].
Не понятно, почему никто из уважаемых исследователей не удосужился задуматься над тем, что вдова царя – персона куда более вероятная, чем четырех-шести-летняя царевна Елизавета!
А вот постриженные в том же 1698 году (за сочувствие к царевне Софье) по приказу Петра его сестры, Марфа (1652–1707) и Феодосия (1662–1713), имели такую возможность, т.к. не лишены были «содержания».
Думается, что монахи, жившие в полутора десятках лет по кончине старца Зосимы, не только обладали куда более надежными сведениями, чем Симеон (через полтораста лет), но и вполне могли быть очевидцами визитов царственных особ!
И посему нам следует, наконец-то, окончательно установить, что под блуждающей по страницам названных работ Царицей, надо считать «благородную Государыню Царицу Праскевию Феодоровну», вдову Государя Иоанна V. Тем паче, что широко было известно: «ревность к церкви и ее служителям вызывала Прасковью на подарки духовенству и церковные вклады… спальник царицы Юшков по поручению госпожи развозил дары святителям: Дмитрию, Ростовскому митрополиту, Иллариону Суздальскому, епископу Ростовскому Досифею и другим» [13].
И вот тут вернемся к игумену Зосиме. Почему старец с берегов маленькой Молохчи привлек к себе такое количество важных царских особ?
Да, участие царевны Натальи Алексеевны в жизни пустыни не вызывало сомнений у выдающегося историка Церкви архимандрита Леонида.
Феодосия Алексеевна проживала в двадцати верстах от пустыни монахиней Успенской обители Сусанной.
А вот царевна Мария Алексеевна… Царевна Мария, по данным Строева, при крещении имела восприемником, т.е крестным(!), игумена Зосиму. Это что же за игумен такой, что становится крестным отцом дочери Государя Всея Руси?! Крестным, значит кумом Царю!
Именно близость к Марии [14] Зосимы, его положение при дворе и могли объяснить столь дружное паломничество к нему царевен и Государыни.
Итак, игумен Зосима из Иосифо-Успенского монастыря (1642–52), в 1653 г. жил в Москве и 9 февраля 1660 г. был восприемником от купели царевны Марии Алексеевны.
Не вызывает сомнений персона волоколамского игумена при возобновлении Опекаловой Вознесенской обители в Старицком уезде Тверской губернии 1653 [15].
Здесь ясно – тот самый. Вполне мог к 1660 г. прибыть в Москву на крестины…
Через пять лет после «кумовства» обнаруживаем строителя Рождественского монастыря Зосиму в Торжке [16]
В 1668–69 гг. встречаем игумена Зосиму в Рождественской пустыни Дмитровского уезда, приписанной к московскому Андреевскому монастырю.[17]
Следует особо обратить внимание на географию перечисленных мест: Волоколамск, Москва, Тверь, Торжок, Дмитров – все они находятся поблизости друг от друга. И продвижение по этому маршруту представляет собой путеводный крюк от Волоколамска к Молохче.
И вот, как финальный аккорд, Строев преподносит нам сюрприз с итоговым Зосимой: Успенская пустынь [18] на озере Вепря в Переславском уезде! Уезде, в котором была расположена Смоленская Зосимова пустынь. Правда, может вызвать вопрос время пребывания там нашего пилигрима – 1683 г. Ведь монахи 1728 года показали «зачатие де тоя пустыни во 181м (1673) году».
Возможно, миссия у него была такая мобильная: почему бы опять не отъехать на годик-другой, тем паче – вдруг «кум» его озадачивал на подвижничество?
Можете не принимать, но согласитесь – красиво выглядит.
А вот следующее возражение, может статься, весьма убедительнее.
Если все-таки Зосима с берегов Молохчи был игуменом, то почему же в его пустыньке стояла часовня, а не храм при наличии обилия таких сановитых «спонсоров»?
Почему он отказался от совершения таинства Евхаристии?
Второй вопрос, способный поколебать доверие к документу 1728 года: почему Пустынь стала Смоленской, если часовня посвящена Преображению Господню?
А вот тут, полагаю, что чаша весов склонится в пользу монахов, а не четы Яковлевой-Ермолаева: ибо одно дело – показания группы современников, а другое – полутора столетние реминисценции древнего старика. И в «акте» передачи утвари и священных предметов икона Спаса Преображения наличествует наряду со Смоленской иконой Божией Матери и прочими…
Итог!
Пустынь явилась на берегу Молох(к)чи в 1673 году.
Царица действительно появлялась в судьбе Пустыни – в лице Прасковьи Федоровны.
Часовня в честь Преображения Господня поставлена в 1709 году.
Возможно, что прп. Зосима был игуменом и лицом высокородного происхождения, приближенным к царской семье.
Примечания:
[1] Зосимова пустынь при настоятельстве преподобного Германа Зосимовского – схиигумена Германа (Гомзина; 1844–1923), с сентября 1897 до закрытия пустыни в 1923 г.
[2] РГАДА. Ф. 235. Оп.1. Д. 1339 (на 29 л.).
[3] Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российския Церкви. Спб, 1877. С.183-184.
[4] Еще одно раннее название Зосимовой пустыни, приводимое в источнике.
[5] См. полный текст документа в Приложении.
[6] 7181 г. от сотворения мира – 1673 г. от Р.Х. Расшифровка автора.
[7] 1706 г. от Р.Х.
[8] Дочери Царя Алексея Михайловича.
[9] Супруга Царя Иоанна V († 1696).
[10] Впрочем, выказавший гипотезу об Императрице прп. Серафим (Чичагов), в упомянутом выше труде поставил эту точку зрения под сомнение.
[11] Первая супруга Петра I (до 1698), мать царевича Алексея, в иночестве Елена.
[12] Через полгода фактически оставила монашескую жизнь, став жить в монастыре как мирянка.
[13] Семевский Михаил. Царица Прасковья. Очерк из русской истории. Санкт-Петербург, 1861. 151 с.
[14] Следует отметить, что с 90-х гг. Мария жила в Новодевичьем монастыре, что, впрочем, не исключает возможность ее визитов к Старцу.
[15] Строев. С. 474.
[16] Там же. С. 478.
[17] Там же. С. 256.
[18] Там же. С. 708.
