свящ. Константин Костромин, кандидат исторических наук, кандидат богословия, зав. аспирантурой и секретарь Ученого совета СПбПДА
Тезисы доклада
Санкт-Петербургская православная духовная академия – одно из старейших и крупнейших учебных заведений Русской Православной Церкви, которое имеет сложившиеся в течение веков традиции. Эти традиции живучи и по сей день. Не все могут быть озвучены в ходе одного доклада. Мы остановимся на некоторых из них.
Одной из важных, даже основополагающих традиций организации системы духовного образования или, более того, видения ее внутреннего устроения и даже мировоззренческих основ является историзм мышления.
Как известно, церковно-историческая школа всегда была сильна в Петербурге. С Петербургской академией и Петербургским университетом связаны имена таких замечательных историков как свят. Филарет (Дроздов), митр. Макарий (Булгаков), еп. Порфирий (Успенский), И. И. Чистович, И. Е. Троицкий, В. В. Болотов, Н. К. Никольский, Д. А. Абрамович, А. И. Бриллиантов, И. И. Соколов, Н. А. Скабалланович, В. Н. Бенешевич, А. А. Шахматов, М. Д. Приселков, А. В. Карташев, Н. В. Покровский и многие другие. Конечно, историческая школа рубежа ХIХ-ХХ веков не может рассматриваться в отрыве от академической или университетской школы, которая в этот момент переживала свой наивысший расцвет, заметно отличаясь от других школ, прежде всего московской и киевской. Ряд приведенных выше исследователей был связан с духовной академией и университетом или Академией Наук, что укрепляло данную связь. Вероятно, именно эта особенность способствовала сохранению интереса к церковной истории в советскую эпоху в таком выдающемся научном центре, как Институт русской литературы (Пушкинский дом). Основателями Отдела древнерусской литературы были академик А. С. Орлов (ученик московской университетской филологической школы), член-корреспондент Академии Наук В. П. Адрианова-Перетц (ученица и супруга академика В. Н. Перетца, Санкт-Петербургский университет) и академик Н. К. Никольский, выпускник Петербургской духовной академии. Это еще одна особенность петербургской школы – привлечение светских специалистов в работу академии, а также влияние на светскую науку за счет своих выпускников. Таким образом, можно говорить о тесной взаимосвязи светской и церковной наук именно в Петербурге и его духовной академии.
Еще одной особенностью Петербургской церковной науки был и остается акцент на историчности любого гуманитарного знания вообще и богословского (по природе гуманитарного) в частности. Это проявилось во многих областях богословского знания. К примеру, исследования в области догматического богословия шли прежде всего в контексте его исторического развития. Именно в этом ключе рассматривал историю церкви великий русский историк церкви профессор Санкт-Петербургской духовной академии В. В. Болотов. В его трудах неразделимо переплелись исторические сюжеты и догматические вопросы. Эту традицию продолжает в академии доцент А. В. Маркидонов. То же самое можно говорить и о патрологии, которая никогда не рассматривалась в Петербурге в отрыве от исторического контекста. В трудах И. Е. Троицкого и Н. И. Сагарды патристические штудии не основывались на святоотеческом наследии как самостоятельной и самодостаточной церковной научной дисциплине. Они обязательно имели прямые связи как с догматическим богословием, так и с церковной историей и понятны только в контексте последней. Один из основателей петербургской философской традиции в духовной академии – Ф. Ф. Сидонский – также совмещал две традиции, поскольку был выпускником и профессором Санкт-Петербургской духовной академии, но одно время был прежде всего профессором петербургского университета. Примерно то же самое можно сказать и о профессоре М. И. Каринском. В библеистике тесную связь между историзмом и герменевтикой и экзегетикой осуществляли замечательный ученый и богослов Н. Н. Глубоковский и знаменитый специалист по ветозаветной истории А. П. Лопухин. Таким образом, можно говорить о развитости в петербургской научно-богословской школе междисциплинарных связей в большей степени, чем в других духовных школах.
С указанной выше особенностью связана и еще одна. Как известно, разница между петербургской и московской историческими школами заключается в том, что первая основывается на анализе источника более, нежели на его смысловых результатах (иными словами, источник и его история становятся как бы важнее того сюжета, о котором он рассказывает), в то время как вторая традиционно делала акцент на реконструкции исторического сюжета и связывающего его смысла или его аспектов (именно таковы, прежде всего, работы историков Московского университета и Московской духовной академии; из последних такой метод работы применяли А. П. Лебедев, Н. Ф. Каптерев, А. П. Доброклонский и другие). Если первая школа, основываясь на источнике, подчеркивала правильность сочетания исторических и филологических дисциплин, то вторая более декларировала связь исторических знаний с логикой и диалектикой (как частью философских дисциплин). Последнее отразилось и в судьбе петербургской богословской науки в лице В. Н. Карпова, а также отчасти М. И. Каринского, но преобладало первое. Почти все указанные выше историки во многом основывали свои достижения на работе с источниками, используя для этого филологию. При этом совмещение преподавательской деятельности в духовной академии и университете также было частым явлением.
В этой связи следует несколько слов сказать и о библейских дисциплинах, которые развивались во многом именно по этому пути. Если работы Н. Н. Глубоковского более историчны, нежели филологичны, то первое место в связи текстуальной критики, истории и филологии занимает, без сомнения, профессор Санкт-Петербургской духовной академии И. Е. Евсеев, замечательный специалист по истории славянского перевода Священного Писания, ученик В. В. Болотова. Однако у него были и предшественники. Именно этим путем двигались, как известно, хотя и с разным взглядом на природу перевода, свят. Филарет (Дроздов), прот. Герасим Павский, бывший также профессором университета, и архим. Макарий (Глухарев), выпускник Санкт-Петербургской академии, работавшие над переводом Священного Писания. В этом же направлении работал профессор Санкт-Петербургского университета, преподававший также и в академии, Д. А. Хвольсон, который для реконструкции некоторых новозаветных сюжетов положил именно филологическую основу. Другими выдающимся филологами, трудившимися в области библейских исследований, были профессора академии Ф. Г. Елеонский и И. Г. Троицкий. Глубокие филологические штудии в области библеистики оставил ректор академии свят. Феофан (Быстров). Впоследствии этим же путем двигался замечательный ученый русского зарубежья, впитавший аналогичный подход к изучению Священного Писания, окончивший историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета (ему не довелось учиться в академии), епископ Кассиан (Безобразов).
Сходные особенности можно наблюдать и в других научно-богословских дисциплинах, преподававшихся и изучавшихся в стенах Санкт-Петербургской духовной академии в контексте историко-филологического синтеза на стыке церковной и светской научных школ.
