Автор:
Пузанова Жанна Васильевна
Доктор социологических наук, профессор кафедры социологии РУДН
ХХ век стал временем кризиса традиционных религиозных систем в западном мире, эпохой массового отхода от религии, периодом масштабной секуляризации и атеизации. Новые идеологии – коммунистическая, постиндустриальная, глобализационная – нанесли тяжелейшие удары по традиционным моделям мировоззрения. ХХI век пожинает горькие плоды. Утопии всемирного коммунизма и упование на всеобщее благосостояние для разрешения всех проблем человечества рухнули. У сегодняшнего поколения молодежи во всех развитых странах мир, в том числе и у российской молодежи, зачастую частично или полностью разрушено смыслообразующее ядро мировоззрения. Юность и молодость – поиск себя, поиск и построение прочного фундамента осмысленного бытия, закрепление и утверждение собственной идентичности и личностной значимости. Современность в обществе позднего модерна и постмодерна не дает ответа на самые главные вопросы юности: Зачем я живу? В чем цель и смысл моей жизни? Зачем я нужен? И кому я нужен? В современной России для многих молодых людей ответы на большинство таких вопросов будут негативными, а, следовательно, неудовлетворяющими.
Второй процесс, непосредственно связанный с первым, – всемирная глобализация, реализуемая по типу вестернизации с центром из США. Последовательное вторжение на территории едва ли не любых стран, экономическое и/или силовое навязывание «американских ценностей» и «американского образа жизни» в значительной степени связаны с последовательным, в том числе насильственным, разрушением традиционных укладов, традиционных моральных и духовных ценностей народов мира, стран и цивилизаций. В отношении традиционных культур – это обезличивание и унификация, а насаждаемая альтернатива: нарциссический индивидуализм и эгоистическая конкуренция, идеализация потребительства, культ насилия, секса, вседозволенности и агрессивной распущенности.
Для понимания причин формирования «нового» экстремизма лучше обратиться к анализу, в первую очередь, внутренних причин. Среди которых можно назвать две основные – качественное изменение российской молодежи (как главного субъекта около-экстремистского протеста) и отсутствие качественных изменений российской политической элиты (как объекта этого протеста).
Главными участниками массовых протестных акций 2014 г. стали представители пост-постсоветской молодежи – те, кто социализировался не в «кипящих» 1990-х гг., а в относительно спокойных 2000-х гг. Для более старшего поколения несомненны заслуги В.В. Путина в решении «чеченской проблемы» и в нейтрализации «олигархов с большой дороги». Для нынешнего поколения молодежи эти заслуги 10-летней давности имеют меньшую ценность. «Наведение элементарного порядка» воспринимается ими как само собой разумеющееся, а отсутствие общепонятной стратегии национального развития – как новый «застой». Исторический опыт показывает, что революции устраиваются не нищими, кому «нечего терять, кроме своих цепей», а людьми с достатком, которые лишены перспектив его улучшить. Современное поколение молодых людей именно таково: им уже не надо бороться за выживание (как в 1990-е гг.), но и жизненные перспективы у них смутные, поскольку сложившаяся в России социально-экономическая система ограничивает их возможности самореализации.
Хотя в целом россияне, и молодежь в частности, видят и высоко оценивают деятельность государства в этой области (Олимпиада в Сочи, сравнение с событиями на Украине, антитеррористические мероприятия в Чечне), при этом проявляется тенденция устойчивого роста числа преступлений экстремистской направленности, фиксируемая параллельно с ростом террористической активности.
Формируя собирательный образ экстремиста на основе сводок и информационных сообщений правоохранительных органов, материалов уголовных дел и публикаций в средствах массовой информации, можно утверждать, что в большинстве это молодой человек в возрасте от 14 до 30 лет, пол преимущественно мужской, по роду занятий – либо выпускник общеобразовательной школы, не поступивший в высшее учебное заведение, либо студент начальных курсов вуза. По характеру это личность с искаженной системой нравственных и правовых ценностей, всегда уверенная в своей правоте и эффективности диктата силы, нуждающаяся в самоутверждении. Формирование подобных индивидов обычно происходит в социально неблагополучной среде, но вопреки распространенному мнению экстремист – это не всегда люмпен, а скорее, молодой человек из семьи со средним достатком, не сумевший адаптироваться к условиям реальной жизни с ее проблемами и деформированной системой ценностей, ищущий самовыражение в неформальном общении с экстремистскими группами, где насилие воспринимается как допустимый и даже наиболее предпочтительный способ достижения цели.
В результате проведенного исследования психологических особенностей лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления по идеологическим мотивам, можно сделать выводы о наличии у них определенного набора устойчивых характерологических черт, имеющих отчасти конституциональную природу, а отчасти – полученную в результате социализации . Прежде всего, здесь следует отметить интеллектуальную неразвитость, ригидность, эмоциональную уплощенность и неспособность к эмпатии (сопереживанию). Осуществляя свойственный каждому подростку идентичностный поиск, человек с такими характерологическими особенностями легко оказывается увлеченным идеей собственного превосходства над окружающими, начинает отрицать ценность чужих достижений. Его самооценка формируется исходя из амбивалентных убеждений. С одной стороны, осознаются собственная несостоятельность в тех или иных областях (например, неспособность конкурировать с одноклассниками в учебных дисциплинах). С другой стороны, под влиянием комплекса собственной исключительности, гипетрофированного «Я» такой молодой человек пребывает в уверенности, что ему уготована особая судьба и он достоин самого высшего положения в обществе, а это сопровождается формированием завышенного уровня притязаний. В результате, с одной стороны, существует запрос на заведомо недостижимый уровень жизни, с другой – осознается эта недостижимость. По мнению Т. Гарра , чем больше отстоят друга от друга уровень притязаний и уровень прогнозируемых достижений, тем больше вероятность участия человека в политическом насилии, то есть в экстремистской и террористической деятельности. Таким образом, для носителя описанных личностных черт вероятность участия в противоправной деятельности в составе деструктивных организаций является наиболее естественным способом самореализации. Следует отметить, что количество носителей такого типа личности в популяции небольшое, однако именно их действия оказываются в центре внимания средств массовой информации, именно их асоциальные поступки приводят в пример участникам деструктивных организаций, именно их активность в случае возникновения массовых беспорядков провоцирует толпу к осуществлению насилия.
Необходимо отметить, что молодежный экстремизм является атрибутивной чертой любого общества, его полное искоренение невозможно. Однако вполне реально ограничение, удержание в рамках приемлемого, путем реализации мер международного, государственного и регионального уровней, направленных на согласование устремлений молодежи с тенденциями развития общества. Переход от краткосрочных и локальных решений к стратегически выстроенным среднесрочным программам в области молодежной политики (прежде всего, включая задачи профилактики и противодействия молодежному экстремизму) повысит интегральный потенциал этой важной социально-демографической группы и придаст новый импульс развитию страны.
В настоящее время молодежный экстремизм растет более высокими темпами, чем преступность взрослых. К основным чертам молодежного экстремизма можно отнести: возрастающую организованность; сплоченность группировок; формирование в группировках идеологических и боевых структур; усиление мер конспирации; применение для распространения своей идеологии и координации действий новейших информационных и коммуникационных технологий.
Попытки противопоставить «чужим» сетевым структурам «наши» сетевые структуры, уже есть. Интересным опытом является, в частности, деятельность «кибердружинников», инициированная Лигой безопасного Интернета. Речь идет о добровольческом сообществе граждан (почти исключительно – молодых людей), которые ведут борьбу с противоправным контентом в Интернете, прежде всего, против детской порнографии и педофилии, но также и против контента, содержащего сцены насилия, в том числе с экстремистским уклоном. Проблемой этого движения (как и других, ему подобных) является отсутствие внятной идеологии противодействия экстремизму. Попытки руководителей Лиги на Первом всероссийском слете кибердружинников предложить в качестве такой идеологии антиамериканизм и «защиту Отечества» вызвала у молодых кибердружинников скорее настороженность, чем понимание.
Невостребованность избыточной энергии и потенциального энтузиазма молодежи, разрушение духовных ценностей и идеалов, экзистенциальный кризис, страх будущего, ощущение собственной ненужности, оторванности, одинокости для многих молодых людей становятся в последние годы тягчайшим испытанием. Религиозная мотивация экстремистско-религиозных сообществ активно использует эти факторы в своих целях и интересах. Здесь сразу предлагается однозначная конкретная модель религиозной веры, дающая ясные и полные ответы на все вопросы и запросы личности, указанные выше. Свойственный молодости максимализм, черно-белое восприятие реальности, восстановление стержня абсолютизируемых традиционных религиозных ценностей становятся основаниями для дальнейшей возможной манипуляции. Религия, апеллирующая к чувству, а не к разуму, в крайних своих формах использует фанатично экзальтированное групповое воздействие, в лоне которого молодой человек, пропитываясь соответствующими идеями и настроениями, обретает ощущение найденной «истинной» идентичности, групповой принадлежности, чувство собственной востребованности и уникальности, избранности. Религиозно-мотивированный терроризм использует религию, религиозное чувство, религиозную мотивацию как уникальный инструмент сакрализации своих целей и деяний. Любые преступления легитимизируются религиозной верой, превращая фанатика-террориста из чудовищного преступника, каковым он является в действительности, в собственных глазах и в глазах единомышленников в исполнителя божественной воли, жертвующего собой во имя высокой цели, в великого «героя», в личность исключительную, в святого подвижника и мученика. В психологии такое «переворачивание» называется «рефреймингом» – «сменой рамки», позволяющей перевернуть исходные оценки ситуации на противоположные.
Формирование из потенциального террориста религиозного фанатика в настоящее время может рассматриваться как специальная технология, уже описанная в специальной литературе. Дополнительными факторами, в значительной мере облегчающими экстремистским и террористическим сообществам религиозную вербовку потенциальных участников среди молодежи, являются принципиально новые реалии социальной жизни: «виртуализация» бытия молодого человека, «психология игровой реконструкции», «идеология симулякров или симулякризация реальности». Рассматривая в данном контексте возможные основания субъективной мотивации принятия экстремистской / террористической идеологии у молодежи, можно определить ряд вероятных психологических предпосылок: потребность в «высоких смыслах», героике, романтике, вплоть до самопожертвования; поиск идентичности; потребность в принадлежности к группе «своих» и наличии лидера – вдохновителя-организатора; жажда самореализации и самоутверждения; преодоление скуки, рутинности, однообразия обыденного существования.
Исходя из объекта воздействия социальная сущность противодействия идеологии экстремизма (терроризма) должна заключаться в формировании в обществе неприятия этой идеологии, ее осуждения на основе аргументации, понятной и доступной объекту воздействия. Следует учитывать, что экстремистскую (террористическую) идеологию невозможно уничтожить физически, ибо мысль убить нельзя. Бесполезно ее запрещать законодательно, ибо запретный плод привлекает внимание людей. Эту идеологию можно лишь заменить на более привлекательную, понятную и полезную для индивида либо скомпрометировать, найдя убедительные аргументы и, главное, способ их доведения до объекта воздействия.
Стратегически подобный подход противодействия идеологии насилия выглядит приемлемым, однако в тактическом плане возникают проблемы, существенно снижающие его эффективность.
Бесспорно, что силовые методы в борьбе с терроризмом и экстремизмом необходимы, но достижение конечной цели в противостоянии этому злу современного мира возможно лишь на основе постоянной системной профилактической работы. Ключевая роль в этом должна принадлежать учреждениям образования, которые призваны не только обучать, но и воспитывать личность, обладающую высокими духовно-нравственными качествами, способную противостоять идеологии экстремизма и терроризма. Следует отметить, что наиболее уязвимой средой для проникновения идей экстремизма являются учащиеся школ с еще не сформировавшейся и легко поддающейся влиянию психикой
В настоящее время главным направлением противодействия экстремистским тенденциям должно стать, видимо, и конструирование идеологии «позитивного патриотизма» – такого патриотизма, который предлагает молодым людям объединяться не против врагов (США, Запада, исламистов и так далее), а за какой-то внятный образ России XXI века. Эту задачу рано или поздно придется решать.
