Фигура Александра Невского в советском кинематографе
Протоиерей Марк Ермолаев,
председатель Московского епархиального
отдела по взаимодействию с казачеством
Каждая сколько-нибудь значительная историческая личность не только проживает свою жизнь, собственный земной путь и восходит в вечность, но и продолжает жить в памяти потомков. Историческое наследие выдающихся людей становится в полном смысле достоянием последующих поколений, и в этом качестве может по-разному оцениваться и интерпретироваться, может мифологизироваться и искажаться. Реальная личность при этом нередко трансформируется в легендарную, знаковую фигуру, обретает статус символа того или иного явления.
В нынешнем юбилейном году, который мы посвящаем осмыслению исторического наследия святого благоверного князя Александра Невского, особенно интересно проследить, как воспринималось и оценивалось его наследие и сама его фигура в разное время, в разные периоды нашей истории, — в частности, в советскую эпоху.
Несмотря на большую традицию почитания Александра Невского и определенную символизацию его фигуры в Российской Империи, в отечественной художественной литературе фигура Александра Невского встречается на удивление нечасто. До революции к образу святого князя обращаются поэты Аполлон Майков и Лев Мей. После революции Александр Невский становится героем поэмы Константина Симонова, повести Василия Яна «Юность полководца» из цикла о событиях ХIII века, эпопеи Алексея Югова «Ратоборцы», а также произведений Василия Белова, Бориса Васильева, Александра Сегеня и других авторов. Василий Ян описал историю завоевательных походов монголо-татар, а также героическое противодействие захватчикам со стороны народов, населявших будущую территорию СССР (Средняя Азия, Русь), и заслуги Александра Невского в деле обороны Руси от шведов и Тевтонского ордена, показывая события через образы правителей и простых людей. Алексей Югов изобразил князя мудрым дипломатом и дальновидным политиком, особенно близким к народу. По своему патриотическому звучанию эти произведения были особенно актуальны в период Великой Отечественной войны. Уже в наше время вышел ряд романов, авторы которых пытаются переосмыслить наследие Александра Невского и ставят под сомнение историческое значение его личности и деяний.
Большинство этих произведений, кроме, пожалуй, повести В.Яна, осталось не особенно известным широкому кругу читателей. И с уверенностью можно сказать, что ни одно из них ни снискало такой любви у современников и известности у последующих поколений, как произведение, принадлежащее иному виду искусства – кино. Конечно же, я говорю о фильме Сергея Эйзенштейна «Александр Невский», вышедшем в прокат в 1938 году.
История фильма поистине удивительна, и сам факт его появления на первый взгляд выглядит парадоксальным. В 1938 году, в разгар репрессий и гонений на Церковь снимается фильм, в центре которого — фигура древнерусского князя (в революционной риторике — представителя правящей верхушки, угнетателя народных масс), христианского святого! Более того, фильм завоевывает всенародное признание, а режиссер получает орден Ленина, Сталинскую премию и звание доктора искусствоведения без защиты диссертации. Как это все оказалось возможным? Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к историческому контексту.
После Октябрьской революции в Советском государстве было распространено восприятие дореволюционной истории как этакого «царства мрака», которое характеризовал постоянный классовый антагонизм, происходящий из угнетения правящим классом трудящихся масс. Это восприятие распространялось не только на Российскую империю, но и на более ранние эпохи. Тема патриотизма не была популярна и замалчивалась, даже осмеивалась, во главу угла ставились идеи интернационализма и мировой революции. В исторической науке утвердилась марксистская историческая школа. Ее глава М.Н.Покровский придерживался социологической историографии, ориентированной исключительно на марксистские экономико-исторические категории.
В 30-е годы произошла определенная переоценка идей классического марксизма, трактовавшего патриотизм как буржуазное по своей сути и, соответственно, характеризуемое отрицательно явление. Результатом этого был отказ от позиции Покровского. В марте 1937 года в «Правде» вышла статья П.Дроздова «Историческая школа Покровского», в которой историки, разделявшие взгляды ученого, даже прямо названы «врагами народа». В частности, автор статьи критикует Покровского и его последователей за отсутствие в их трудах внимания к теме борьбы псковичей и новгородцев с крестоносцами и немецкими захватчиками. Примерно в то же время в «Историческом журнале» появилась первая за двадцать прошедших с Октябрьской революции лет статья, посвященная Александру Невскому и его деяниям. Еще несколько лет назад даже представить такое было невозможно. Но в конце 30-х идеологическое значение образов прошлого значительно возросло.
Надо ли объяснять, что публикации в «Правде», содержащие столь серьезные, не побоюсь этого слова – идеологически программные заявления, никак не могли появиться просто так, по инициативе журналистов и выражать частное мнение автора. Разумеется, это было отражением изменившейся позиции руководства страны. Но почему же эта позиция претерпела такие радикальные изменения? С чем была связана «реабилитация» в СССР в конце 30-х годов ряда событий и личностей дореволюционной истории и появление новой доктрины, утверждающей важность роли личности вообще (а в особенности – правителей и полководцев) в истории?
Обратимся к внешнеполитической ситуации и внутренней политике тех лет. Основной целью внешнеполитического курса СССР в 30-е годы было укрепление авторитета страны на международной арене и расширение экономических связей. Эти цели были достигнуты к середине 30-х, однако в конце десятилетия Советский Союз оказался в очень непростом положении – прежде всего, в связи с растущим противостоянием с гитлеровской Германией. Следует заметить, что для идеологической доктрины Третьего Рейха были важны исторические образы и мифологизированное прошлое. Советская идеологическая машина не могла не реагировать на это, был необходим убедительный ответ. История оказалась, так сказать, на идеологической передовой.
В самом же Советском Союзе, после того, как стало очевидно, что идеалы интернационализма в мировом масштабе утопичны, а власть Сталина достаточно упрочилась, произошел окончательный поворот к концепции «построения социализма в отдельно взятой стране», также потребовавший возрождения патриотической идеи и культивации «советского патриотизма». СССР мыслился как некое безопасное пространство, оплот мира, со всех сторон окруженный агрессивными и коварными врагами. Тема борьбы с внешним и внутренним врагом, любви к Родине и ее защиты стала идеологически не менее важной, чем тема воспитания нового человека и социалистического строительства. Новые условия диктовали необходимость опереться на историю, вписать современные задачи в исторический контекст.
Ввиду напряжённых советско-германских отношений, советская историография сфокусировалась на теме уходящей в глубину веков истории борьбы славян против немецкой экспансии и вообще против иноземных захватчиков. И вот здесь как нельзя более кстати пришлась фигура Александра Невского. Было сформулировано положительное отношение к деятельности князя, и он фактически стал одной из центральных фигур среди исторических личностей, призванных увековечить героическое прошлое страны, борьбу против захватчиков и вдохновить народ на новые свершения и подвиги. Так и получилось, что святой благоверный князь Александр Невский был включен в пантеон советских героев.
Совершенно очевидно, что Сталин при этом заботился не о восстановлении почитания христианского святого, но о решении определенных идеологических, пропагандистских и политических задач. Фигура Александра Невского идеально подошла для сплочения народа вокруг идеи патриотизма.
Показательно, что в этот период в советском кино появилась целая галерея образов полководцев и правителей, исторических личностей, внесших важный вклад в укрепление страны, дело защиты ее интересов. Кроме Александра Невского, среди этих исторических личностей – Иван Грозный, Петр Первый, Минин и Пожарский, Суворов, Кутузов, Ушаков, Нахимов. Следует заметить, что каждый из фильмов сделан очень качественно, режиссура, операторская работа, диалоги – все на очень высоком уровне, выверен каждый кадр, каждая сцена, а едва ли не каждая реплика имеет потенциал афоризма. Это стремление к максимальной выверенности и точности каждого кинопроизведения как идеологического высказывания также свидетельствует об особенной важности историко-патриотической тематики в обновленной советской идеологии.
Интересно проследить предысторию фильма «Александр Невский» в связи с судьбой его режиссера. Автор легендарного «Броненосца «Потемкин»» в 30-е годы оказался в опале. Он был обвинен в теоретичности и отрыве от жизни. Картина «Бежин луг», над которой он работал, была запрещена как «антихудожественная и политически несостоятельная».
Советское искусство, как мы знаем, было чрезвычайно идеологизированным. С первых послереволюционных лет появилась и впоследствии стала господствующей концепция, согласно которой искусство ценно постольку, поскольку оно служит делу революции, отвечает интересам Советского государства и помогает формировать нового, советского человека. Под особенно пристальным вниманием и контролем со стороны руководителей государства было кино – как вид искусства, обладающий огромным потенциалом воздействия на зрителя и способный транслировать нужные идеи максимально широкой аудитории. Всесоюзная конференция кинематографистов СССР в январе 1935 года увенчала процесс, который привел к формированию советской киноиндустрии, основанной на патриотизме и идейности, а доктрина «социалистического реализма», первоначально возникшая в литературе, была перенесена и в кинематограф. Над советским кино был окончательно установлен партийный контроль.
Положение «политически несостоятельного» режиссера в связи со всеми этими обстоятельствами становилось очень серьезным. В мае 1937 года решение вопроса о предоставлении Эйзенштейну возможности снимать кино (да, вопрос стоял именно так!) было вынесено на Политбюро ЦК ВКП(б). Резолюция председателя Совнаркома Вячеслава Молотова была следующей: «Думаю, что можно попробовать использовать Эйзенштейна, дав ему задание (тему), предварительно утвердить его сценарий, текст и пр. — надо с ним повозиться». Обращает на себя внимание слово «использовать», свидетельствующее о том утилитарном подходе к искусству, о котором говорилось выше. Опальному режиссеру был дан своего рода «последний шанс». Через несколько дней после этого Эйзенштейн получил от руководства «Мосфильма» предложение снять исторический фильм. Среди героев из русской истории, предложенных режиссеру на выбор, был и Александр Невский. Лейтмотивом фильма должна была стать тема патриотизма.
Не исключено, что о личности князя Эйзенштейну могло быть известно давно, так как Конецкие, его родственники по материнской линии, были родом с Новгородчины, а в детстве он проводил много времени в Санкт-Петербурге у своей религиозной бабушки Ираиды Матвеевны Конецкой, которая жила неподалеку от Александро-Невской лавры. По воспоминаниям Михаила Ромма, одним из факторов, определивших выбор Эйзенштейна, была известная ограниченность круга достоверных сведений об эпохе Александра Невского. Как бы то ни было, выбор главного героя и центральной темы будущего фильма в полной мере соответствовал идеологическим задачам и линии партии.
Эйзенштейн начал работать с приближённым к власти писателем и сценаристом П. А. Павленко, любимцем Сталина. К концу июля 1937 года был закончен первый вариант сценария под названием «Русь», подвергнутый резкой критике со стороны историков за многочисленные неточности. В середине августа началась работа над вторым вариантом сценария, в предисловии к тексту которого в связи с именем князя упомянуты были и Пётр Первый, и Дмитрий Донской. Был и третий вариант литературного сценария, отличавшийся от второго незначительно. Сценарий представили на отзыв Главного управления кинопромышленности в ноябре того же года. Руководство потребовало «акцентировать героизм и бесстрашие народа, а не только князей и воевод, более чётко проработать всю линию Александра Невского, его ведущую роль полководца…».
Эйзенштейн задумывал в конце фильма большой эпизод, где князь представал бы не только воином, но и дипломатом в Золотой Орде, после посещения которой был отравлен и вскоре скончался. По замыслу режиссера, важно было показать историческую преемственность и то, что Ледовое побоище исторически и тематически предшествует Куликовской битве. В этой версии предполагалось, что князь «безропотно проходит между очистительными кострами перед ханской юртой — дворцом и смиренно преклоняет колени перед самим ханом, покорностью выигрывая время для накопления сил, чтобы со временем низвергнуть и этого поработителя нашей земли, хотя уже не собственной рукой, но мечом потомка — продолжателя — Дмитрия Донского. По пути обратно из орды отравленный князь умирал, глядя на далекое поле — Куликово поле — перед собой». В более поздней версии Эйзенштейн предполагал другой эпический финал: «Закатилось Солнце земли Русской. Гроб идет с плеча на плечо под звон колоколов по всей Руси Великой. Петр перевозит в Питер. Маркс пишет о нем. Мы его чтим». Но эта идея Эйзенштейна не была одобрена. Он получил исправленный сценарий, который заканчивался разгромом немцев и триумфом Александра, с переданным ему комментарием Сталина: «Не может умереть такой хороший князь!». Итоговый вариант сценария в значительной степени совпадал с первой редакцией Павленко. Съёмки фильма «Александр Невский» начались 5 июня 1938 года и были закончены в рекордно короткий срок. В ходе работы над фильмом в сценарий также был внесен ряд изменений. В частности, при монтаже были убраны все сцены, в которых присутствовала жена князя Александра. Отсутствие семейной линии придало образу князя аскетичные черты правителя, не обремененного личным семейным счастьем, но отдающего все душевные силы своему служению (наводя зрителя на прозрачную аналогию с образом «отца народов»).
В фильм входят двенадцать эпизодов, объединенных двумя связанными сюжетными линиями: одна — борьба новгородцев («русского народа») во главе с их вождем Александром Невским с Тевтонским орденом и другая — соперничество двух богатырей, Василия Буслая и Гаврилы Олексича, за любовь красавицы Ольги Даниловны. Обе линии имеют яркое патриотическое звучание.
Действие фильма происходит в 1242 году, уже после битвы со шведами на Неве. Это позволило акцентировать именно «немецкую» тему. При этом Эйзенштейн не ставил перед собой задачи буквально воссоздать исторические факты, для него были более важны яркие образы, подчеркивающие основную идею. Поэтому в фильме наряду с историческими персонажами и событиями присутствуют и вымышленные.
Фильм открывает панорама русских холмов, усеянных мертвыми костями, переходящая в сцену рыбной ловли на Плещеевом озере и многозначительный диалог Александра Невского с татарскими баскаками. В этой сцене задается идейно важный мотив близости Александра к простому народу и затрагивается тема «восточного» направления политики князя, подчеркивается его отвага, достоинство и мудрость в сочетании с живостью натуры.
На западные рубежи Руси наступают войска Тевтонского ордена. Спасшийся псковитянин сообщает новгородцам о взятии немцами Пскова. Новгородский люд на вече решает собирать дружину и призывать опытного полководца князя Александра Ярославича, прозванного Невским.
Тевтонцы захватывают Псков, мучают и убивают местных жителей. Рыцари заранее делят ещё не завоеванные русские земли, присваивая себе титулы князей и надеясь на поддержку Папы Римского. Воевода Павша, оказавший сопротивление захватчикам и повешенный на фасаде церкви, наказывает своей дочери Василисе бежать из города и мстить, а псковичей призывает звать князя Александра для освобождения города.
Посланники новгородцев приходят к Александру Ярославичу. Тот соглашается, подчеркивая, что идет не обороняться, а бить захватчиков и обещает «поднять мужиков». Вновь подчеркивается, что одной дружины, без поддержки народа, недостаточно для победы над врагом, как бы хороша она не была.
В Новгороде двое богатырей — Гаврила Алексич и Васька Буслай — сватаются к девице Ольге Даниловне, а она объявляет, что выберет того, кто лучше покажет себя в предстоящей битве. Мастера-оружейники вооружают ратников.
Войска сходятся к берегам замерзшего Чудского озера. Перед боем кольчужный мастер Игнат в присутствии князя рассказывает воинам басню о лисице, застрявшей в развилке дерева, куда ее заманил заяц и там же обесчестил. Александр, внимательный к голосу народа, задумывается над этими словами и в итоге разрабатывает план сражения: строит свои войска клещами, в то время как тевтонцы клином («свиньей») наступают прямо по центру. Русичи окружают врага, зажимают в «тиски» и разбивают его. Бросившиеся в бегство захватчики тонут, проламывая тяжелыми доспехами лед, их предводители попадают в плен.
После битвы русские женщины собирают раненых. Двух богатырей-героев едва живыми отвозят в Псков, где Василий публично отдает первенство другу. Сам же он женится на Василисе, дочери казненного немцами псковского воеводы, сражавшейся в битве наравне с мужчинами.
Князь и псковской люд судят тевтонцев. Рядовых отпускают, рыцарей оставляют для выкупа. С предателем-посадником и католическим монахом, благословлявшим сожжение детей на костре, толпа расправляется на месте. После этого псковичи и новгородцы бурно празднуют победу. Картина завершается изображением триумфа Александра, его величанием.
Фильм Эйзенштейна, видимо обращенный к истории XIII века, на самом деле был, в соответствии с заказом власти и выстроенной на его основе концепции режиссера, остро современен и злободневен. Идея ленты строится на хорошо считываемой аллегории: псы-рыцари — нацистская Германия, Новгородская Русь — Советский Союз. По одной из версий, режиссер даже хотел начать фильм с титра, на котором цитировалась бы книга «Моя борьба» Гитлера, призывавшего «раздобыть земли… за счет России», для чего следовало «двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов»; после этого должна была идти надпись: «Вспомним и напомним, как это происходило».
В статье «Патриотизм – моя тема» Эйзенштейн писал: «Мы хотим, чтобы наш фильм не только ещё больше мобилизировал тех, кто находится в самой гуще борьбы против фашизма в мировом масштабе, но чтобы он вселил бодрость, мужество и уверенность и в те части народов мира, которым кажется, что фашизм … несокрушим…». Режиссер подчеркивал, что «кровавый ужас, который в XIII веке сеяли рыцарские ордена завоевателей» почти неотличим от того, «что делается сейчас в Европе»
Размышляя об исторических параллелях и политической актуальности звучания своей картины, Эйзенштейн также отмечал сходство формы русского шлема и буденовки, записывая для себя: «Не забыть. Крепко сыграть на этом в Новгородском войске».
Как считал сам режиссер, на стилистику фильма в целом повлияли оперы «Жизнь за царя» М. И. Глинки и «Садко» Н. А. Римского-Корсакова. Во многих местах очевидно также влияние эпоса «Слово о полку Игореве». Выразительную, запоминающуюся музыку к фильму создал Сергей Прокофьев. Музыкальный ряд состоит из симфонических и хоровых композиций. Впоследствии Прокофьев объединил все музыкальные фрагменты в кантату «Александр Невский», ставшую одним из самых известных сочинений композитора.
Интересно, что съемки центральной сцены фильма — Ледового побоища — из-за сжатых сроков проходили летом. Во дворе Мосфильма выстроили декорацию. Для этого был вырублен вишневый сад, а на разровненную землю положен асфальт, который посыпали нафталином с мелом, опилками, солью и залили жидким стеклом. Использовали также деревянные «льдины», окрашенные в белый цвет. Благодаря качеству декораций и операторской работе очень трудно поверить, что «лед», под который проваливаются «псы-рыцари» — не настоящий.
Объясняя образ князя исполнителю его роли Николаю Черкасову, режиссёр выделял в характере Александра как основную особенность «огонь, сдерживаемый мудростью, синтез, слияние того и другого». Черкасов считал себя в первую очередь характерным актером и сомневался, что подходит на роль героя. Эйзенштейну удалось переубедить его, и действительно, Черкасов справился с задачей блестяще. Образ «хорошего князя» Александра не в последнюю очередь благодаря ему получился очень ярким и привлекательным, сочетающим обаяние живого человека и эпические черты героя-полководца.
Следует отдельно отметить ставшую знаменитой фразу, которую произносит Александр в конце фильма: «Идите и скажите всем в чужих краях, что Русь жива! Пусть без страха жалуют к нам в гости, но если кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет! На том стоит и стоять будет Русская земля!». В ней скрыта перефразированная евангельская цитата (Евангелие от Матфея 26:52): «И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место; ибо все, взявшие меч, мечем погибнут». Схожий по смыслу текст присутствует и в «Откровении Иоанна Богослова» 13:10): «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых».
При этом в исторических источниках, повествующих о жизни и деяниях Александра Невского, в том числе в «Софийской первой летописи» и «Псковской второй летописи», не содержится определенных сведений о том, что князь произносил эту или подобную фразу. Зато фраза, построенная аналогичным образом и со сходным посылом присутствует в отчетном докладе Сталина в 1934 году на XVII съезде ВКП(б): «Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны. Кто хочет мира и добивается деловых связей с нами, тот всегда найдет у нас поддержку. А те, которые попытаются напасть на нашу страну, — получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать свое свиное рыло в наш советский огород. Такова наша внешняя политика».
Однако экранный образ Александра Невского оказался столь убедительным и настолько прочно закрепился в сознании зрителей, а впоследствии – в советском и постсоветском информационном пространстве, что яркую и лаконичную фразу о смертоносном мече, символически увенчавшую победу над немецкой экспансией и приписанную святому князю, можно встретить и в публицистике, и в учебно-методических материалах, и даже в работах профессиональных историков.
Примечательна история проката фильма «Александр Невский». 7 ноября 1938 года состоялся просмотр фильма для Центрального Комитета ВКП (б) и членов правительства. Фильм получил одобрение Сталина, после чего состоялся официальный киносеанс в Комитете по делам кинематографии, 25 ноября — общественный просмотр в Доме кино, а 1 декабря 1938 года — премьера в советских кинотеатрах. Было изготовлено 800 копий фильма. В первый же день проката в одной только Москве в семи кинотеатрах его посмотрели 45000 человек.
Подготовка к прокату сопровождалась широкой просветительской кампанией, первые статьи о фильме появились в различных региональных газетах уже в конце июля 1938 года. В период проката публиковались многочисленные положительные отзывы, проводились тематические выставки, лекции и чтения, коллективные посещения. Сеансы сопровождались зрительскими овациями. При этом в советских кинематографических, научных и даже партийных кругах развернулись горячие дискуссии о фильме и образе Александра Невского – несмотря на явно обозначенное одобрение фильма Сталиным. Например, режиссер Александр Довженко критиковал фильм Эйзенштейна за «как бы угодливое желание притянуть историю поближе к нам и даже реплики героев перемешать чуть ли не с речами вождей» (вспомним цитированную выше фразу Сталина!) и едко замечал, что эйзенштейновского Александра Невского впору назначить секретарем Псковского обкома. Но в народе фильм завоевал безусловную любовь. Дети играли в «Ледовое побоище», а в новогоднюю ночь 1939 года на улицах можно было встретить людей, одетых в маскарадные костюмы, стилизованные «под Александра Невского». Фильм демонстрировался по всему СССР.
После триумфальной премьеры и столь успешного проката и широкого резонанса, фильм вскоре сошел с экранов – в связи с подписанием в августе 1939 года «пакта Молотова – Риббентропа» — договора о ненападении между Советским Союзом и Германией. Когда началась Великая Отечественная война фильм был возвращен в прокат.
В 1942 году (год семисотлетия Ледового побоища) был выпущен плакат, на котором процитированы слова Сталина: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков» — и слова, вложенные авторами фильма в уста Александра Невского, о которых шла речь выше: «Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет!».
В 1942 году был учрежден советский орден Александра Невского — одновременно с орденами Суворова и Кутузова, для награждения командного состава Красной Армии за выдающиеся заслуги в организации и руководстве боевыми операциями и за достигнутые в результате этих операций успехи в боях за Родину. Изображение князя Александра на ордене выполнено в соответствии с образом, созданным Н.Черкасовым.
Характерно, что до 1966 года в Федеративной республике Германия фильм «Александр Невский» был запрещён для публичных просмотров и на треть сокращен для закрытых просмотров.
Интересно, что история фильма Сергея Эйзенштейна на этом не закончилась. Уже в 80-е годы фильм был выпущен на видеокассетах «Видеопрограммой Госкино СССР». В 1986 году на киностудии «Мосфильм» произвели реставрацию ленты: была очищена пленка, добавлен логотип киностудии, обновлен шрифт титров, перезаписана музыка в фонограмме. С 1990 года фильм выпускался на видеокассетах кинообъединением «Крупный план», компанией «ВидеоИмпульс» и рядом других компаний. Уже в 2000-е годы фильм выпускали на DVD, в том числе с дополнением «До и после реставрации» и, наконец, в 2015 году на «Мосфильме» была произведена еще одна реставрация с последующим выпуском фильма в HD-качестве. Количество релизов и объем проведенных реставрационных работ говорит о стабильной востребованности фильма у зрителя – уже не как идеологически нагруженного, несущего продиктованные политическими задачами своего времени смыслы, — но эстетически совершенного, проверенного временем кинематографического шедевра, ставшего таким же знаковым для истории отечественного кино, как и другие фильмы Эйзенштейна — «Броненосец Потемкин» и «Иван Грозный».
Киновысказывание Сергея Эйзенштейна оказалось таким мощным и ярким, настолько, можно сказать, исчерпывающим, эталонным для своего времени, что следующее обращение кинематографистов к образу Александра Невского произошло уже в следующий период российской истории, в самом конце советской эпохи — в 1991 году.
Свердловский режиссер Георгий Кузнецов снял фильм «Житие Александра Невского» — религиозно-философскую драму о последних днях земной жизни князя, возвращающегося из Орды во Владимир. Занедуживший Александр ведет беседы с сопровождающими его, вспоминает различные эпизоды своей жизни и размышляет о былом (композиционно фильм отчасти перекликается с поэмой Аполлона Майкова «В Городце в 1263 году»). Роль Александра сыграл актер Анатолий Горгуль.
Трактовка образа Александра Невского в фильме Кузнецова предсказуемо отличается от эйзенштейновской. Снятие запрета с церковной тематики и, соответственно, пристальное внимание к ней, как и взлет в обществе интереса к вопросам духовности в 90-е годы, потребовали от кинематографистов нового взгляда на привычный материал.
Акцент в «Житии», в соответствии с названием фильма, сделан на теме веры и ее роли в жизни князя. Отбирая материал и работая над фильмом, Г.Кузнецов опирался на житие благоверного князя Александра, также духовную литературу, и предложил православное видение его образа. В отличие от фильма Эйзенштейна, герои «Жития» часто осеняют себя крестным знамением и ведут благочестивые разговоры. К сожалению, по сравнению с лаконичным и афористичным фильмом Эйзенштейна «Житие» получилось менее динамичным, слабым драматургически и далеко не столь выразительным художественно, а кроме того, значительно перегруженным цитатами из памятников древнерусской письменности, — и не имело большого успеха у критиков и зрителей.
Сравнительно недавно, в 2008 году, состоялось еще одно обращение отечественных кинематографистов к фигуре Александра Невского. Режиссер Игорь Каленов снял фильм «Александр. Невская битва» с Антоном Пампушным в главной роли. Фильм посвящен молодым годам Александра Ярославича, его борьбе с мятежными боярами, предателями-сепаратистами, и завершается победой над шведами в Невской битве.
Как отметил сам режиссер, его фильм – «не плакат и не эпос, а история о мальчике, который вступает во взрослую жизнь и учится жить по правилам, которые диктует политика». Авторы попытались освободить образ князя от шлейфа прежних интерпретаций, показать его живым человеком, проходящим путь личностного становления. Рядом критиков картина была воспринята и как отклик на рост геополитического влияния России в Мире в 2000-х годах, в связи с которым значительно возросла актуальность темы любви к Отечеству и победы над его врагами, — и как новое патриотическое кино, популяризирующее отечественную историю, приближающее ее к современности. При этом авторов фильма упрекали в излишнем увлечении голливудскими приёмами, сделавшими фильм похожим на приключенческий блокбастер.
Что касается фигуры самого Александра Невского в фильме «Александр. Невская битва», то от авторов хотелось бы не только творческого осмысления его личности, но и, если уж не благоговения к святому и трепетного отношения к его житию, то хотя бы просто уважения к биографии и историческим фактам. Да, князь показан в фильме мудрым правителем, благочестивым, глубоко верующим человеком. В его уста вкладываются веские и многозначительные фразы, речь образна и даже афористична. Но, стремясь в меру своего понимания облегчить восприятие образа князя современным зрителем и уйти от идеализации, авторы фильма, в частности, придумывают историю любви Александрова соратника Ратмира к молодой княгине, «заставляют» князя испытывать муки ревности, проявлять неоправданную горячность, ссориться с Ратмиром и так далее. Трудно признать этот ход необходимым. Сюжет любовного соперничества был и у Эйзенштейна, но в его фильме связан вовсе не с образом князя Александра, а с другими персонажами – Гаврилой Олексичем и Василием Буслаем.
Таковы различные трактовки образа князя Александра Невского в кинематографе. Как мы видим, каждая из них в значительной степени отвечает задачам и соответствует идейно-художественным и социально-политическим особенностям своего времени. Можно заметить, что историческая личность в каждом из фильмов трансформируется в некий миф, поддерживающий, обслуживающий ту или иную идею. Это, впрочем, вполне естественно для языка кино как вида искусства: художественный фильм – не историческое исследование, не может он быть и простой инсценировкой летописи или жития святого (не потому ли не стал популярным фильм 1991 года).
Но схожую тенденцию можно заметить и в художественной литературе, и в публицистике, которые, казалось бы, располагают бо’льшими возможностями для отражения исторической правды. И вот уже впору прозвучать вопросу, столь естественному для постмодернистского сознания современного человека: а есть ли она вообще, эта историческая правда, если повсюду – субъективные оценки и мнения?
Однако, подобная множественность трактовок, каждая из которых может быть по-своему яркой, убедительной или привлекательной, не должна смущать нас. Не следует забывать, что помимо обусловленных спецификой исторического момента и определенной социальной и политической конъюнктурой оценок и интерпретаций существует вполне определенный критерий, самый важный для нас как христиан. Этот критерий – Христос. Каков был путь человека с духовной точки зрения, каковы его плоды? Что из его духовного делания можем взять в свою повседневную практику и мы? Вот вопросы, которые должны иметь для нас особую значимость. Только ответив на них, только взглянув на историческую личность в христианской парадигме, мы можем адекватно оценить ее наследие, сделать это наследие своим подлинным достоянием.
В случае с Александром Невским ответы достаточно очевидны. Церковь засвидетельствовала благой итог его пути, прославив князя в лике святых, Господь же сподобил нас многих чудес, совершившихся по молитвам к благоверному князю Александру. И по сей день, почитая его как святого, мы вдохновляемся присущими ему крепкой верой, высоким смирением, отвагой и мудростью, заботой о вверенных его попечению людях.
