 | Ехалов Анатолий Константинович, Заслуженный работник культуры РФ, писатель и кинорежиссер, основатель общественного движения «Вологодская деревня. Будем жить!» |
«“Душа на безмене”. Как влияет “рыночная экономика” на культуру и хозяйственный уклад Русского Севера?»
XXVI Международных рождественских образовательных чтений
«Нравственные ценности и будущее человечества»
26 января 2018 г., Аванзал Храма Христа Спасителя, г. Москва
Ситуации, которая складывается вокруг России сегодня, нетрудно найти исторические аналоги. Все уже было, кажется.
Россия времен Ивана Грозного, например, испытывала колоссальное давление со стороны своих соседей: Европа во главе с Папой Римским и польским королем Стефаном Баторием объявила крестовый поход против России.
Крымский хан Давлет Гирей в очередной раз, пока Грозный со своим войском отбивал нападения с Запада, совершил коварный набег и выжег Москву дотла. Турецкий султан, Ногайская орда, хан Кучум на Востоке совершали набег за набегом на русские территории, сжигали села и деревни, убивали, уводили в полон женщин и детей. Русскими рабами были полны рынки Каффы и Генуи. А еще бубонная чума, пришедшая с Запада, выкосила едва ли не половину населения страны: из семи миллионов осталось четыре. Казалось бы, все, с Россией покончено.
Но не все развивается по планам и законам, которые придумывают в ватиканах, сеймах и кнессетах… Есть законы более высокого порядка. Так было и с Россией, обескровленной униженной и, казалось, уже уничтоженной.
Но на Севере страны народ накапливал силы и физические, и духовные, занимаясь, несмотря ни на что, созидательным трудом…
Не зря Вологодчину называют Северной Фиваидой. Сотни наших монастырей становятся и центрами просвещения, и передовых сельскохозяйственных технологий, и военными крепостями с хорошо обученными гарнизонами, и заводами по производству оружия…
Устюжна Железнопольская добывает железную руду, кует мечи и льет пушки, Тотьма варит соль, ценимую на вес золота, Устюг Великий осваивает торговые пути студеных морей и становится богатейшим городом не только России, но и Европы. Солепромышленники Строгановы уходят на Урал и начинают его промышленное освоение, ставя заводы по производству меди, олова, железа…
А далее стремительный упреждающий поход Ермака на Сибирское царство и его фантастические победы явили миру уже не слабую, умирающую Россию, агонизирующую под ударами кривых сабель, а исполина, встающего во весь богатырский рост от Балтики до Тихого океана.
Осенью с передачей «Играй, гармонь!» я провел две недели в поездках по Краснодарскому краю. И после теплого солнца, ласкового моря, зрелища виноградников без конца и края, буйства фестивальных огней и плясок, возвращение на северную родину, где стояла мокропогодная глухая осень, было тягостным. Впервые, любезная сердцу родина представилась заброшенным сельским кладбищем. Жизнь из наших северных деревень стремительно уходит. И хочется понять: что это? Историческая закономерность, суровая логика рынка, железная поступь технологического прогресса?
Жизнь уходит не только из деревень. Она оставляет и малые города.
Вот пример древнего города Тотьма, который столько сделал для укрепления и расширения государства российского, что таким вкладом вряд ли может похвастать любой город миллионер.
Краеведы утверждают, что в середине восемнадцатого века на три тысячи жителей маленького провинциального городка Тотьма было официально зарегистрировано 500 купцов. Практически вся Тотьма жила купеческим промыслом. Богата была Тотьма, стоящая на соли и снабжавшая царский двор сибирской и заморский пушниной. Но этот капитал не лежал на счетах, он активно работал на процветание города и государства. Недаром Тотьма славится собственным архитектурным стилем «тотемское барокко морских открытий». Десятки церквей, похожих на парусники, украсили город.
А вот некоторые цифры недавнего прошлого. В 1990 году в районе было более 150 предприятий: колхозы, заводы, леспромхозы, строительные организации, автотранспортные предприятия. Особенно много было строителей, район испытывал настоящий строительный бум: двенадцать строительных организаций прокладывали дороги, строили промпредприятия, жилье, сельскохозяйственные объекты. Тотемский и Сухонский леспромхозы, лесхозы заготавливали 1 200 000 кубометров древесины. Накопления жителей района на книжках Сбербанка СССР составляли на душу населения более пяти тысяч рублей.
Однако в 90-х экономика социализма была объявлена несостоятельной. После ее модернизации в Тотемском районе не осталось ни одной строительной организации, промышленность умерла, нет ни одного крупного лесного промышленного предприятия. Лесу заготовляется около 400 тысяч кубов при объеме годовой расчетной лесосеки в 2 миллиона 400 тысяч кубов. Два миллиона кубометров леса ежегодно уходят в переспевающие и погибают. Мощностей для того, что бы взять их, давно нет, нет и дорог. Узкоколейки разобраны и сданы в металлом, бетонные тоже разобраны. Однако вот загадка: неужели тотьмичи научились в этих условиях делать деньги. И, видимо, не малые. Выйдите на центральную площадь города, которая рябит вывесками: «Сбербанк», «Уралсиббанк». «Востокэкспрессбанк», «Росгострахбанк», «Совкомбанк»,
«Пробизнесбанк», «Россельхозбанк», «Севергазбанк»,» Казначейство Госбанка РФ», и плюс еще два банка коротких займов… Тихий провинциальный город стал крупным центром банковского бизнеса? Кто бы прежде мог подумать, что можно ворочать капиталами при разрушенной экономике. Рыночная экономика в этом ее проявлении оказалась для Русского Севера губительной. Большей частью причиной этой разрухи было и есть откровенное воровство.
…Сердце сжимается, когда задумываешься о том, что мы утратили.
Практически уничтожено льноводство, которое давало основной доход северному сельскому хозяйству. В Вологодской области совсем недавно был закрыт Красавинский льнокомбинат, построенный в середине прошлого века для переработки знаменитых югских льнов. Вологодский льнокомбинат так же стал банкротом, не помогла и государственная поддержка, приезд Путина. Разве мир потерял интерес к экологически здоровой льняной одежде? Разве земля перестала родить лен?
В свое время Николай Верещагин, основатель маслодельческой отрасли в России говорил: что, если есть заливные луга, то не нужны и золотые прииски. Действительно, в 1984 году СССР произвел 2 миллиона тонн сливочного масла, это больше, чем Франция, Англия, Германия и США вместе взятые. С этой вершины Горбачев начал разваливать страну.
Увы, только в Вологодской области за эти годы поголовье молочного скота сократилось с 280 тысяч голов до ста тринадцати в 2011 году, а за последние три года до 70 тысяч. Знаменитые заливные луга, прославившие в свое время Вологодчину вологодским маслом, зарастают диким бурьяном.
Экономические, нравственные, психологические утраты в современной деревне колоссальны. Порой кажется, что уже не за что зацепиться, не от — родится крестьянский корешок.
Ежедневно на центральных каналах судят русский народ, спившийся, опустившийся, забывший свои родительские обязанности и обездоливший своих детей.
Эти мощнейшие инструменты воздействия на умы, которые служат сегодня не созиданию, а направлены на разрушение. Я говорю о средствах массовой информации и, прежде всего, электронных СМИ. Русский человек — носитель общинного сознания, и добрый пример, показанный на экране, всегда найдет отклик в душе русского человека и позовет его в поле, к земле, к созидательному труду. Но нет на экране таких примеров.
А народ есть: умный, патриотичный, совестливый, народ нестяжатель, способный вынести на своих плечах невероятные тяготы.
Либералы в нашем правительстве видят Россию в образе 12 агломераций с городами миллионерами в центре, вокруг которых должно происходить урбанизированное сельское хозяйство. Остальные территории должны уйти и зарасти лесом. К умерщвлению готовятся 800 малых городов, экономия на которых должна дать 2-3 процента прироста ВВП. Ужасная картина.
В сельской местности закрываются Дома культуры, больницы, школы, магазины, почты… И видишь, среди общего разора реставрируется старая заброшенная церковь… И смута рождается в душе. Зачем? Кому это нужно?
Но не все в этом мире вершится по законам наших недоброжелателей, есть законы более высокого порядка. И видишь, в оставленные, порушенные деревни то и дело возвращаются, пока робко, но уже осознанно люди. С семьями, с детьми, со знанием народной культуры, с верой и оптимизмом.
