Цеханская Кира Владимировна,
д. ист. н., ведущий научный сотрудник Отдела русского народа
Института этнологии и антропологии Российской Академии Наук (ИЭА РАН)
Доклад на семинаре «Традиционная православная культура русского народа
как элемент системы духовно-нравственного образования и воспитания»
XXIV Международных Рождественских образовательных чтений
27 января 2016 года, Аванзал Храма Христа Спасителя, г. Москва
Религиозность русско-советского социума, ярко проявленная в годы Великой Отечественной войны – одно из самых волнующих явлений XX века. До недавнего времени эта тема никогда не поднималась ни в отечественной академической науке, ни тем более в гуманитарных образовательных программах средней и высшей школы. Считалось, что патриотизм, проявленный в годы войны воинами Красной Армии и гражданским населением, носил сугубо светский, мирской характер. Воинские подвиги советских людей, их жертвенность во имя страны и ближних, возводились в ранг специфического СОВЕТСКОГО ПАТРИОТИЗМА, когда любовь к Родине воспринималась высшим проявлением гражданского долга.
Но в постсоветское время и для учёных, и для всего общества в целом открылась потаённая духовно-нравственная картина оборотной стороны советского патриотизма. Оказалось, что русско-советский народ, почти весь крещёный в 30–40-е годы, но не ходивший в церковь, в глубине своего менталитета оставался по словам патриарха Кирилла рудиментарно православным. Иными словами, – религиозная вера никуда не исчезла. Она подспудно хранилась в соборном русском духе, открыто просияв в годы Великой Отечественной войны. Эту истину необходимо не только учитывать, но постоянно расширять границы её познания. Неоспоримый факт религиозности советских людей необходимо ввести в историко-тематический материал средней и высшей школы, в методику преподавания отечественной истории XX века. Почему? Потому что только в этом случае для подрастающего поколения россиян откроется подлинная духовно-цивилизационная причина нашей победы над фашистской Германией. И только в этом случае русская молодёжь поймёт предназначение России в мировой истории.
Какой фактологический материал уместно привести в качестве доказательств и религиозности русско-советских людей и достоверности наблюдаемых во время войны проявлений ирреально-трансцендентного порядка, таких как, например, явление образа Божией Матери в виде ясного небесного знамения? Это прежде всего, пусть краткие и скупые, но подлинные свидетельства религиозности солдат, офицеров, генералов Красной Армии, связанные с обретением веры или со случаями промыслительно-чудесного спасения. Это ход военных событий под Москвой, в Ленинграде, Сталинграде, Кенигсберге, овеянный молитвой Иконе Казанской Божией Матери и по-солдатски простым упованием на помощь свыше. В документально-доказательную базу, безусловно, входят многочисленные свидетельства глубокой религиозности советских военнопленных и мирных граждан, угнанных в нацистскую Германию. И наконец, это неоспоримый факт небывалой вовлеченности русских в богослужебную жизнь Церкви, которая в свою очередь, совершила настоящий духовный подвиг стойкости и жертвенной любви к своему Отечеству.
Доподлинно известно, что не только рядовые солдаты, офицеры, но и многие генералы Красной Армии открыто проявляли свою веру и даже участвовали в проведении церковных служб. К их числу относятся:
– генерал Л, А. Говоров, не раз участвовавший на богослужениях Никольского кафедрального собора в Ленинграде;
– маршал Г. К. Жуков, особо почитавший икону Казанской Божией Матери и всю войну возивший этот образ по фронтам;
– начальник Генштаба Б. М. Шапошников, носивший на груди финифтяный образ святителя Николая Чудотворца;
– генерал М. М. Лобанов, приказавший в 1944 г. при взятии г. Луки отслужить благодарственный молебен об одержании победы в присутствии всего штаба и рядовых красноармейцев;
– маршал Ф. М. Толбухин, (его брат, протоирей, служил все годы блокады в Ленинграде), по прямому приказу которого в 1945 г, в г. Вене был отлит колокол в дар православному собору с надписью: «Русской православной церкви от победоносной Красной Армии»;
– маршал А. М. Василевский, организатор и участник знаменитого кенигсбергского молебна Казанской иконе Божией Матери весной 1945 г.;
Следует отметить всенародный характер почитания в войну икон Казанской Божией Матери. До наших дней дошел чудотворный образ Казанской, перед которым просили помощи и заступления бойцы одного из партизанских отрядов Порховского района Псковской области. Перед чтимыми образами Казанской Богоматери молились верующие в московском Елоховском и ленинградском Князь-Владимирском соборах. Вполне вероятно, что именно иконы этого извода участвовали в малых и больших крестных ходах но всей России. По крайней мере, существует изустная молва о крестном ходе вокруг блокадного Ленинграда и о стоянии Казанской на правом берегу Волги во время Сталинградской битвы, отчего немцам так и не удалось разбить наши войска. Эти не зафиксированные документально сведения, как и достоверные факты облета Сталинграда с иконой Казанской Богоматери на борту в 1942 г. – часть авторитетных церковных историков почему-то квалифицирует в качестве апокрифов, мифов, не имеющих ничего общего с правдой.
В действительности же, и воздушный крестный ход вокруг Сталинграда, и кенигсбергское моление подтверждаются свидетельствами участников сражений. Так, сталинградской облет подтвердил маршал Г.К. Жуков в известных беседах с писателем-фронтовиком Ю. Бондаревым.
Некоторые свидетели и участники молебна под Кенигсбергом живы до сих пор.
Их рассказы вместе с повествованиями уже умерших очевидцев убедительно доказывают истинность событий. Следует отметить, что Сталинград 1942 г. и Кенигсберг 1945 г. объединяет одна мистическая история – вторжение в зримую реальность войны ирреального небесного знамения, – как считается, Самой Божией Матери.
Религиозность русского народа в годы Великой Отечественной войны особенно ярко, и во всей своей духовной глубине отразилась среди русских военнопленных и мирных граждан, угнанных в германское рабство. Об этом с настоящим изумлением вспоминал архиепископ Сан-Францизский Иоанн (Шаховской): «В 1942 г. мне удалось посетить лагерь военнопленных. Это был офицерский лагерь, расположенный около Бад-Киссингена. В нем содержалось около трех тысяч советских командиров, главным образом, молодых лейтенантов, но были и штаб-офицеры – в особом здании. (Изолированно от всех в этом лагере находился сын Сталина – Яков). Можно представить себе мое удивление, когда среди этих советских офицеров, родившихся после Октября, сразу же организовался церковный хор, спевший без нот всю литургию. Приблизительно половина пленных захотели принять участие в церковной службе, общей исповеди и причастились Святых Тайн»…
Следующим душевным потрясением архиепископа Иоанна были встречи с русской молодежью, угнанной в Германию. Владыка пишет: «Россия хлынула на наши улицы. Встреча с русскими людьми, привезенными во время войны в Германию, стала для нас, эмигрантов, поистине «Пасхой среди лета»! Россия, молящаяся, верующая, добрая, жертвенная Россия – к которой мы так стремились – сама пришла к нам. Вдруг великим потоком она заполнила наши беженские храмы… Какую глубокую веру и благодатную открытость вере мы нашли среди этой молодежи, родившейся после Октября!… Плотная стена русского люда наполняла храм наш до службы, простаивала не только всю литургию, но и все молебны, панихиды, крещения, венчания… На краткое время оставляя храм, люди опять собирались в него и приходили вечером на акафист, на духовную беседу… Несмотря на все трудное, окружавшее нас, пасхальна была для нас эта встреча с Россией… Мы за границей забыли… это драгоценное свойство русской души – умение каяться, не жался себя, ни в малейшей степей не забеливая черного, с глубоким, тонким чувством добра и зла…»
Неизвестно, покажутся ли достоверными для части современных историков свидетельства архиепископа Иоанна (Шаховского), даже в наше время религиозной свободы поражающие силой религиозности русско-советских людей. Если нет, то приведем официально запротоколированный документ немецкой стороны, по деловому, сухо, с архивной точностью свидетельствующий о том же, о чем так взволнованно и проникновенно говорил владыко Иоанн. Так, в Служебном циркуляре СД «Сообщение из Рейха» об образе русского у населения Германии от 15. 04. 43 г. немцы с помощью опросов различных слоев германского общества выделили следующие черты советских людей:
1. Высокий интеллект и техническую сообразительность.
- Грамотность, оказавшейся выше грамотности немецких рабочих, сбитых с толку основательным характером образования русских
- Ярко выраженное чувство семьи и высокая нравственность поведения.
- Распространенное знание немецкого языка, как оказалось, преподаваемого даже в деревенских и сельских школах СССР.
- Незнакомство с телесными наказаниями, что особенно удивило немецких хозяев и рабочих.
- Религиозность, выраженная в почитании Богородицы (Мадонны), икон, в ношении нательного крестика
- И наконец, – СВОБОДНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ РЕЛИГИОЗНЫХ ЧУВСТВ. (Выд. К.Ц.)
Как видим, сотни тысяч угнанных в плен и рабство русских людей, перевернули представление немцев о нашем народе, который ранее воспринимался в виде полуголодной тупой массы «рабочих роботов», эксплуатируемой властью огромной, бесчеловечной и бездуховной страны. Все выше перечисленные и тщательно зафиксированные характеристики русских и особенно, – последний пункт, дали повод некоторым «здравомыслящим немцам» полагать, что все русские, пригнанные с варварского Востока, не являлись типичными представителями советского общества… Но данный контингент советских людей, как скот пригнанный с «варварского» Востока на земли «христианской» Германии, был самый настоящий русский.
Германская армия, вторгшаяся в Россию, на 95% состояла из тех, кто считал себя христианами. Из 79 с лишним миллионов немцев 41,6 млн. назвали себя протестантами, а 31,4 млн. – католиками. Это «христианское» общество не гнушалось на римский манер казнить русских солдат. Например, в 1944 г. в районе Орши в Белоруссии при стремительном наступлении наших войск фашисты захватили юного солдата Юрия Смирнова: его пытали, выведывали сведения и в конце концов распяли на Кресте. И таких новомучеииков война знала много.
В Советской России такие же русские молились за победу, точно также славили Пасху военных лет, переполняя вновь открывающиеся храмы еще воюющей страны. Так, одна только Пасхальная служба 1942 г. в Куйбышеве привлекла в Покровский собор более 10 000 человек. Молящихся было так много, что здание церкви служило алтарем, а Богослужение шло на улице. Среди пришедших было много молодежи и военных. Москвичам также запомнилась Пасха 1942 г., когда накануне, в Великую субботу в 6 часов утра по радио передали распоряжение коменданта Москвы о свободном движении в столице в ночь на 5 апреля. Благодаря этому все московские приходы традцционно-единообразно отслужили ночную пасхальную службу. С особым ликованием и торжеством была отпразднована Пасха 1945 г., совпавшая с днем Георгия Победоносца. Наконец, весь огромный потенциал веры, накопившийся за годы Великой Отечественной войны, воплотился в праздновании первой послевоенной Пасхи 1946 г. в первопрестольной. Так, по свидетельству одного русского священника из эмиграции, посетившего в этот год Москву, в Великий пост в одном только патриаршем Богоявленском соборе исповедались и причастились 40 000 человек. Почти во всех городских церквях богослужения совершались каждый день, в воскресные и праздничные дни служились по две литургии. На Пасху Божественная литургия повторялась до трех раз, и делалось это потому, что храмы были переполнены молящимся народом.
Как видим, в годы Великой Отечественной войны в Советской России состоялось настоящее ПРАВОСЛАВНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ, которое духовно сплотило весь русский народ, укрепив и очистив религиозные архетипы его национального самосознания. Несомненно, всё более открывающиеся страницы о глубинных духовно-религиозных подтекстах советской истории должны быть включены в методологические системы современного образования. Уверены, подобный, – расширительный подход к преподаванию советской истории поможет выстроить традиционную шкалу ценностей у формирующегося исторического самосознания молодёжи.
