Доклад монахини Евстафии (Морозовой), насельницы Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря г. Екатеринбурга на XXXIII Международных образовательных чтениях «80-летие Великой Победы: память и духовный опыт поколений»; направление «Древние монашеские традиции в условиях современности», секция «“За други свояˮ – подвиг монашествующих во время Великой Отечественной войны» (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 29 января 2025 года)
В своем докладе мне хотелось бы рассказать о духовном подвиге во время Великой Отечественной войны уральской схимонахини Николаи (Засыпкиной). Ее служение для всех нас может быть примером христианского мужества и глубокой веры в Промысл Божий. Всем христианам жизненно необходима такая вера, ведь, как говорит преподобный Амвросий Оптинский: «Kто отдает себя Промыслу Божию, о том бывает особенное попечение Божие» [1]. И мы увидим это на примере матушки Николаи (в миру – Галины Андреевны Засыпкиной).
Схимонахиня Евфросиния (Мезенова). 1910-е гг.
У нее была удивительная судьба! Подвизаться в монашестве ей суждено было почти всю жизнь не в тиши монастырских стен, а в миру, да еще в тяжелейшее время гонений на Церковь! Когда она была еще младенцем, прозорливая Уральская подвижница схимонахиня Евфросиния (Мезенова) предсказала, что у Галины будет очень тяжелая судьба. Как-то мама привела ее к Евфросинии и говорит: «Галя, кланяйся в ножки». Галя кланяется, а схимница говорит матери: «Не мучай ее – у нее крест тяжелый» [2]. И надела на нее крестик. И действительно, в жизни Галины было много скорбей.
Лишь около четырех лет довелось ей в юности духовно окормляться у последней настоятельницы Екатеринбургского Ново-Тихвинского монастыря игумении Магдалины (Досмановой), но, по словам святых отцов, «как полотно сохраняет признак той краски, в которую оно было окрашено в первый раз… так и монах сохраняет в себе на всю жизнь отпечаток того направления, которое он получил первоначально» [3]. Что бы ни случалось впоследствии в ее жизни, через какие бы испытания Господь ее ни проводил, она всегда сохраняла внутреннюю цельность, целеустремленность, на деле исполняла заветы своей наставницы. В любых обстоятельствах она хранила веру и молитву и открыто, мужественно свидетельствовала о Христе.
Настоятельница Ново-Тихвинского монастыря игумения Магдалина (Досманова). 1910-е гг.
И сегодня мне хотелось бы немного рассказать, наверное, о самом трудном периоде ее жизни – об участии в Великой Отечественной войне.
Как уже было сказано, свое духовное воспитание она получила в общине игумении Магдалины. Галина пришла к матушке в возрасте 18 лет в 1930 году, уже после закрытия Ново-Тихвинского монастыря (но примечательно, что именно его она всегда считала своим: «Вот в нашем-то монастыре…» – нередко говорила будущая схимница). Через два года она была облачена матушкой в рясофор, но продолжала, как и многие другие сестры общины, трудиться в миру. По благословению игумении Магдалины Галина пошла учиться на курсы медсестер. Ее родственницы пытались отговорить ее. Одна из них, Фекла, прислала ей из деревни письмо, в котором упрекнула: «Ты хочешь прожить девушкой и уже одета (в рясофор. – М. Е.), а пошла на сестру. Тебя же в армию заберут. Какая ты… девушка?» [4]. После получения этого письма Галина не пошла на занятия. И тут проявилась прозорливость матушки Магдалины: она благословила Галину продолжать учебу, сказала, что она пойдет на войну и вернется оттуда живой. Вот как рассказывала об этом сама матушка Николая: «Я один раз не иду. Она говорит: “Галя, а ты чего сегодня на ученье не идешь?” Я говорю: “Матушка, я не буду учиться”. А мне написала Феклушка (я ей не говорила еще, кто). Она говорит: “Это чего, Феколка написала?” Я говорю: “Да. Она говорит, что меня в армию заберут”. – “Кому-то и там надо быть. Побудешь в армии, и придешь домой, и всё будет благополучно. И там кому-то надо работать”» [5].
Таким образом, можно сказать, что именно игумения Магдалина еще в самом начале 1930-х годов дала свое благословение Галине – помогать раненым в будущей войне. Духом, по дару прозорливости, матушка предузнала это страшное испытание и благословила свою самую младшую духовную дочь с честью его перенести. И юная Галина в этом случае, как и в других, проявила особое послушание старице. «Ну, что делать? – рассказывала в своей добродушной манере сама матушка Николая. – Ведь не скажешь матушке – я не пойду? Значит благословили. Пошла учиться… Диплом сестры получила. Хотела я всё в Пермь поехать еще поучиться, но матушка Магдалина говорила: “Вот похоронишь меня, потом еще наездишься”» [6].
Всё, что предсказала матушка, исполнилось в точности. Рясофорная послушница Галина приняла участие в войне, выжила и до конца своих дней сохранила монашеское устроение и чистоту.
После смерти игумении Магдалины Галина переехала в Пермь, где работала в детской инфекционной больнице, часто ездила в командировки в другие города. Весной 1941 года ее, как и всех медработников, поставили на военный учет: в случае начала войны надо было прибыть в военкомат без повестки. В июне рясофорная послушница находилась в командировке в Уинском районе. В воскресенье 22 июня – в праздник Всех русских святых – она услышала на улице по радио сообщение о нападении Германии на СССР, и уже в понедельник выехала обратно в Молотов (так был переименован город Пермь к тому времени). Наскоро попрощавшись с жившей вместе с ней монахиней (по благословению матушки Магдалины Галина всегда жила только «со своими», с монашествующими), она явилась в местный военкомат. Оттуда ее сразу же отправили на Дальний Восток, в город Улан-Уде. Там она полгода трудилась в военном госпитале, а в декабре 1941 года была назначена на военно-санитарный поезд № 124 [7].
Еще в самом начале войны было дано указание о формировании 288 военно-санитарных поездов, на которых должны были вывозить с фронта раненых и больных, оказывая им в пути медицинскую помощь. А всего за годы войны в перевозках раненых было задействовано 11 863 поезда: на них было вывезено около 5 млн. человек [8].
Военно-санитарный поезд № 124 всю войну курсировал между фронтом и тылом. По сути, это был настоящий госпиталь на колесах. Состав его включал вагоны-лазареты, операционные, штабной вагон, вагон-мастерскую, вагон-электростанцию, кухню. Примечательно, что три вагона от состава именно 124-го поезда до недавнего времени находились в Москве, в музее Московской железной дороги. Существует даже небольшой макет этого поезда: внутри вагонов воссоздано все, вплоть до мелочей.
Вагон-лазарет был рассчитан в среднем на 30 раненых. Каждое место представляло собой деревянный лежак, который можно было снять с креплений и как носилки вынести из вагона для того, чтобы погрузить раненого. В малой операционной совершались перевязки и несложные хирургические действия (могли извлечь пулю из руки или ноги), а в большой операционной спасали тяжелораненых. За годы войны в операционных поезда № 124 было сделано около 37 тысяч операций, из них 6252 – в боевых условиях [9].
В свой первый рейс рясофорная послушница Галина Засыпкина выехала на этом поезде в конце декабря 1941 года как младшая медицинская сестра. Согласно «Руководству по организации и работе военно-санитарных поездов», в ее обязанности входил непосредственный уход за ранеными. Каждая младшая медсестра отвечала за два вагона-лазарета, т. е. на ее попечении находилось около 60 человек! В помощь ей на каждый вагон давалось по два санитара [10].
Спасая бойцов, железнодорожники и медики сами каждый день рисковали жизнью. Фашисты постоянно охотились за такими эшелонами с неба: им давали по два-три дополнительных дня к отпуску и различные награды, если разбомбят хоть один военно-санитарный поезд.
Впоследствии матушка Николая очень мало рассказывала об этом периоде своей жизни. Однажды келейница спросила ее о войне – она вздрогнула и просила никогда не спрашивать ее об этом. Столь страшные и тяжелые были эти воспоминания! Поэтому приведем рассказ другой бывшей медсестры военно-санитарного поезда: «Иногда дежурства длились сутками, спали по два-три часа. Я перевязывала, делала уколы, поправляла одеяло, поила водой, кормила с ложечки. И постоянно говорила: “Война скоро кончится, мы победим! Вы вернётесь домой, вас ждут. Вы поправитесь!” Солдаты улыбались в ответ и благодарили: “Ты – наш ангел-спаситель”» [11]. Иногда приходилось самой отыскивать и выносить раненых из-под обстрела. «Снаряды рвались справа и слева, вагоны подпрыгивали на рельсах. Кругом огонь, жуткий грохот, как будто земля треснула и раскололась. А я вновь и вновь возвращалась туда, где мне ежеминутно грозит гибель» [12]. Военврачи и медсестры совершали подчас чудеса профессионализма и стойкости. «Начальник санитарного поезда военврач-хирург, – вспоминала та же медсестра, – к тому времени вторые сутки не отходил от операционного стола. Справа и слева от него стояли бойцы, которые шли на поправку, они в буквальном смысле поддерживали хирурга, так как от переутомления он мог уснуть в любую минуту. Бойцы громко говорили и периодически толкали врача в плечо: он просил их об этом» [13]. Иногда погрузки раненых совершались под обстрелом и бомбежками, иногда вражеские самолеты атаковали поезд уже в пути. Кровь, боль, стоны, искалеченные тела, многочисленные смерти раненых уже в поезде медикам приходилось видеть и слышать почти постоянно. Все это, несомненно, пришлось пережить и юной послушнице Галине. Будучи очень энергичной, самоотверженной, она старалась трудиться «как перед Богом» – с усердием и любовью.
23 февраля 1942 года начальником поезда ей была вынесена официальная благодарность «за добросовестное отношение к выполнению своих обязанностей по обслуживанию раненых-больных» [14].
Впоследствии матушка Николая говорила, что на фронте Господь особо укреплял ее, давал молитву. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Когда окружат скорби, нужно учащать молитвы, чтобы привлечь к себе особенную благодать Божию. Только при помощи особенной благодати можем попирать все временные бедствия» [15]. И рясофорная послушница старалась все время молиться, внутренне бодрствовать, чтобы хранить свою чистоту непорочной и веру незапятнанной. Так заповедала ей и игумения Магдалина: что бы ни было, от креста не отрекаться и ничего не бояться.
Так, еще в начале войны, когда она находилась в Улан-Удэ, женщины, моясь в бане, увидели у нее приколотый на булавке крестик. Сразу же передали об этом комиссару. Тот вызвал ее, стал требовать, чтобы сняла. «Снимете с меня крест только с моей головой», – мужественно ответила Галина. «Сперва крест был пристегнут, – рассказывала она впоследствии, – а потом одела на цепочку. Раз узнали – знайте» [16].
«Меня даже допрашивали, водили перевоспитывать, – рассказывала матушка Николая. – Я веру не скрывала. Когда привели нас в одно воскресенье в Улан-Удэ… музей-то был в храме. Все ходили смотрели, я смотрела, дошли до алтаря. Все пошли в алтарь, а я знаю, что меня привели перевоспитывать, я стою у амвона. Мне говорят: “Галя, так ты иди в алтарь”. Я говорю: “Я?! А я какое имею право идти в алтарь?! Я в алтарь не пойду!” – “Ты же должна подчиниться!” Я говорю: “Я военному всему подчиняюсь, а сегодня у нас такой день, что я свободна и в алтарь я не пойду”. Вышел политрук, поговорил, поговорил: “Надо идти”. – “Я не пойду”. – “Там есть мощи – посмотришь”. – “С удовольствием посмотрела бы, но не могу”. – “Ну как Вы думаете, он уже осквернен, по-Вашему? Мы идем Царскими вратами”. Я говорю: “Ну, кем осквернен? Ну, мной-то не осквернится, а до других мне дела нет”.
И отступились!» [17]
И Господь не оставлял Свою послушницу. Примечательно, что среди небольшого коллектива медперсонала поезда оказалось несколько глубоко верующих людей. Так, начальник поезда главврач Р.Т. Ведута был до войны регентом в одном из храмов Ярославля, военврач Алексей Александрович Трошков – из монашествующих. «Нам медикам давали особый паек, – рассказывала матушка Николая. – В первый день Великого поста Трошков получил колбасу, а есть не стал – принес нам. На второй день масло было. “Я не буду есть”, – говорит он. <…> А потом я… спросила повара, что ест начальник. Она говорит: “Почти ничего. Чай попьет, хлеб поест и всё”. Я поняла, что он постился» [18].
В другой раз медсестры занимались стиркой. Алексей Александрович им вдруг говорит: «Что же вы стираетесь? Сегодня же праздник». – «Какой?» – «Алексея – человека Божия». Вероятно, это был день его небесного покровителя. Галина очень хорошо знала житие святого Алексия, но специально попросила врача рассказать. «С этого разговора мы познакомились» [19], – говорила она впоследствии.
Вспоминала она еще и такой, вроде бы, совсем незначительный, но примечательный эпизод. Первый день Пасхи. Санитар поезда, примостившись в уголке, с закрытыми глазами напевает без слов, даже не раскрывая рта, пасхальный тропарь на мотив 4 гласа: «Христос воскресе из мертвых…» Галина неожиданно для него громко и четко продолжает: «Смертию смерть поправ!» Мужчина вздрагивает и растерянно смотрит ей в глаза. «Пасха сегодня! – отвечает та на молчаливый вопрос. – Христос воскресе!» Вот такой трогательный случай на дорогах войны! Говорят, что христианин не бывает один – он всегда с Господом. Но как радуется сердце, узрев родственную душу!
Близкой подругой Галины стала на фронте Анна Георгиевна Тагильцева. Они были ровесницами, обе – с Урала. По характерам они были очень различны: Галина – бойкая, энергичная, быстрая, а Анна – тихая, кроткая и медлительная. Галя уже всех своих раненых перебинтует, а Аня еще только начинает. Делала она все исключительно добросовестно и тщательно, но очень медленно. Поэтому Галина ей всегда помогала. Но главное, – их объединяла искренняя вера и молитва. На войне они молились с особенным усердием, от всего сердца. И Господь явно помогал им, даже творил чудеса. Матушка Николая рассказывала впоследствии про Анну такой случай. Приехали они в Читу, и Ане дали ночью задание отнести важный пакет в штаб. Чужой город, темнота – куда одной идти? Она молится, просит помощи Божией – и вдруг видит маленькую звездочку. Идет за ней – и та останавливается прямо у дверей штаба! То есть Сам Господь указал ей путь. «Вот у кого – у кого, а у нее – молитва» [20], – говорила матушка Николая про подругу.
Дружба, начавшаяся в военно-санитарном поезде, соединила девушек на всю жизнь. Впоследствии Анна, как и Галина, приняла постриг в схиму – с именем Асенефа. Жила она хотя и в миру, но подвижнически: мало ела, была немногословна, часто ходила в храм. Она перенесла много скорбей и болезней (за четыре года до смерти ослепла, терпела страшные головные боли), но при этом всегда была радостной. Эту внутреннюю радость давала ей молитва: за ее смирение, кротость и терпение Господь даровал ей непрестанную сердечную молитву. Незадолго до смерти ее спросили, как ей это удалось, а она так просто отвечает: «Я и сама не знаю, как. Я сплю, а сердце читает молитву». «У нее были необыкновенные глаза – в них была такая любовь» [21], – вспоминали близкие.
Но это все будет позже, а пока… продолжалась война. Из документов известно, что в конце марта – начале апреля 1942 года Галина Засыпкина находилась на излечении в Свердловске в эвакогоспитале на ул. Степана Разина, 25. А в августе того же года она была тяжело контужена и лечилась в госпиталях в течение пяти месяцев. Состояние ее было столь тяжелым, что 9 декабря 1942 года она была уволена в запас по болезни [22].
А.Г. Тагильцева (крайняя справа), м. Николая (перед ней)
Однако уже 20 марта следующего года ее снова призвали и отправили на фронт. Теперь уже в качестве фельдшера. В ее обязанности входили теперь контроль за санитарным состоянием вагонов, в том числе пищеблока, осуществление дезинфекции, контроль за качеством и приготовлением пищи.
Несколько месяцев находилась в этот раз Галина Засыпкина в военно-санитарном поезде. Последние стоянки эшелона весной-летом 1943 года были, по ее словам, у Старой Руссы, Бологого, Осташкова – в Новгородской и Тверской областях. Это была зона действия наших войск Северо-Западного фронта. В феврале-марте 1943 года на этих территориях происходили кровопролитные бои: нашими войсками осуществлялась наступательная операция под кодовым названием «Полярная звезда», общее руководство которой осуществлял маршал Г. К. Жуков. Однако позиции немцев были сильно укреплены. Бои оказались для нашей армии очень тяжелыми, потери были огромны.
К этому периоду относится рассказ матушки Николаи, наверное, о самом страшном моменте ее пребывания на войне – фашистском плене. Как именно она попала в плен, мы не знаем, но сохранилось воспоминание, связанное с перенесенными ею пытками и побегом от немцев.
Когда ее и еще трех девушек-медсестер привели в комендатуру, начался допрос, сопровождавшийся пытками: Галине и другим пленным содрали с обеих рук ногти. Подробности этого матушка Николая никогда не рассказывала, но как-то обмолвилась, что и там ей пришлось отстаивать свою веру. «Комсомольский значок сняла?» – спросили у Галины. «У меня его отродясь не было». – «Снимай крестик!» – потребовал фашист. «Не сниму! – решительно отказалась Галина. – Не вы мне его надевали, не вам снимать!» [23]
Потом их бросили в глубокую яму. Галина почувствовала, что, возможно, именно эти минуты дает им Господь для спасения: немцы куда-то отлучились, не выставив у ямы часового. Она попросила подругу нагнуться, встала ей на плечи и выкарабкалась из ямы. Затем, на вытянутых руках вытащила подругу. Они побежали к лесу. За спиной началась стрельба. Девушки упали на землю и поползли. Потом Галина долгое время вынуждена была скрываться в болотах, где застудила центральный тройничный нерв и всю жизнь впоследствии испытывала мучительные боли.
Видимо, именно вследствие этого в конце мая 1943 года она вновь оказалась в госпитале [24], а 4 августа была окончательно признана «негодной к несению воинской обязанности» [25] ввиду серьезной болезни и снята с воинского учета. Так закончился «военный» период ее жизни. Через несколько лет она поступила в Красногорский Покровский монастырь в Украине, где приняла монашеский постриг. Как и предсказывала игумения Магдалина еще на Урале, она получила в постриге имя в честь святителя Николая Чудотворца.
Думается, что именно «огненное испытание» войной и тяжелой болезнью, попущенное матушке Николае Господом, стало для нее настоящей школой: самоотвержения, преданности воле Божией и молитвы. Болезнь ее была мучительной и неизлечимой, но матушка Николая, по словам ее келейницы, возложила всё на Господа и старалась нести свой крест с терпением. В одном из своих последних писем она писала: «Каждый день смерть над головой… Но за всё слава Господу. Это Его милость ко мне грешной. Будем с благодарностью нести свой крест. Может, за терпение и помилует Господь. Да будет Его Святая воля» [26]. А о том, что в молитвенном делании Господь всегда поддерживал и укреплял ее, свидетельствует одно из ее предсмертных наставлений: «Иисусову молитву не оставляйте. Всегда имейте ее в устах. Когда будет холодно – она вас согреет. Когда будет голодно – она вас напитает» [27].
Монахиня Николая (Засыпкина) – насельница Красногорского женского монастыря. 1950-е гг.
Матушка Николая не только не ожесточилась в годы войны, но, наоборот, имела очень милостивое любвеобильное сердце, всегда всем старалась помогать. Одна жительница Сергиева Посада рассказала нам, как матушка буквально спасла ее мать от отчаяния в самый трудный для той период. Ее мама, Клавдия Некрасова, некоторое время в юности была послушницей Красногорского Покровского монастыря, – одновременно с матушкой Николаей. Однако она вышла из обители, вступила в брак, родила дочь. За этим последовал развод, жизнь, полная скорбей и лишений, а ее дочь, названная Галиной (в честь матушки Николаи) оказалась крайне болезненной. Все от молодой матери отвернулись, и когда она была уже на грани полного отчаяния, вдруг к ним приехала матушка Николая. «Матушка окутала маму такой любовью, – рассказывала Галина Петровна, – такой лаской и заботой, что мама моя всегда вспоминала ту встречу с дрожью в голосе. Она говорила: “Матушка Николая спасла меня тогда от смертного греха. Она своим дыханием согревала мои холодеющие руки. Плакала вместе со мной. Гладила ласковой рукой меня по голове. Утешала, успокаивала меня. Ни слова упрёка, ни слова осуждения”. <…> С этой встречи мама моя ожила» [28]. Впоследствии она духовно окормлялась у схиархимандрита Иоанна (Маслова), а в 2004 году приняла монашеский постриг с именем Антония.
Схимонахиня Николая в последние годы жизни. 1995–1996 гг.
И подобных случаев в жизни матушки Николаи было множество. Пережитые с молитвой и верой испытания особенно умягчили ее сердце. Отличала ее всегда и любовь к чтению творений святых отцов, а также стремление к общению с современными ей подвижниками. Она была знакома со святителем Зиновием (Мажугой), преподобными Серафимом (Романцовым), Андроником (Лукашом), Кукшей Одесским, преподобноисповедником Игнатием (Кевролетиным), архимандритом Иоанном (Крестьянкиным). В течение многих лет духовником ее был схиархимандрит Амвросий (Иванов) – из числа последних насельников Оптиной пустыни. Именно он в 1971 году постриг ее в великую схиму. Постепенно и она сама стала настоящей старицей. До наших дней сохранилось несколько писем матушки Николаи ближним. «За вас радуюсь, что вас Господь посещает скорбями и ведет тернистым путем, болезнями, – писала она как-то. – Это Его великая милость… вы знаете, что многими скорбями входят в Царствие Небесное. Туда идут путем тернистым и узким. Вот и радуйтесь, и благодарите Господа, что он Вас не забыл, а без Его воли никто ничего не сделает. Предайтесь крепко Его воле, и Он вас спасет» [29]. «Предадимся Его Святой воле и покрову Царицы Небесной, – призывала она в другой раз. – Она о нас умоляет денно и нощно Господа. Вот в чем заключается наша жизнь, наша радость и надежда» [30].
И в заключение хотелось бы отметить, что для нас, современных монашествующих, вся жизнь матушки Николаи, несомненно, является примером глубокой веры и подлинного христианского мужества, соединенного со смирением и преданностью в волю Божию, которые она сполна проявила и во время Великой Отечественной войны, и в тяжелое советское время, свято храня монашеские обеты и верность Господу.
Фото: Владимир Ходаков.
Архивные фото предоставлены Александро-Невским Ново-Тихвинским монастырем
——————————
[1] Симфония по творениям преподобного Амвросия, старца Оптинского. – М., «ДАРЪ», 2007. С. 235.
[2] Старчество на Урале / церковноист. каб. Ново-Тихвинского жен. монастыря. – Екатеринбург: Ново-Тихвинский женский монастырь, 2011. С. 64.
[3] Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения: Письма. Жизнеописание свт. Игнатия (Брянчанинова). – М.: Лепта, 2002. С. 832.
[4] Воспоминания схимонахини Ново-Тихвинского женского монастыря Галины Андреевны Засыпкиной // Уральская старина: литературно-краеведческие записки. Вып. 4. – Екатеринбург: «Академкнига», 2000. С. 323.
[5] Видеозапись беседы со схимон. Николаей (Засыпкиной). 1996 г. // Архив Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря.
[6] Воспоминания схимонахини Ново-Тихвинского женского монастыря Галины Андреевны Засыпкиной // Уральская старина: литературно-краеведческие записки… С. 323.
[7] См.: Архивная справка ФГКУ «Центральный архив министерства обороны РФ» № 5/19006 от 26 декабря 2024 г.
[8] См.: 75 победа 1945– 2020 (Военно-санитарные поезда во время Великой Отечественной войны) // https://web.archive.org/web/20220304012113/http://urpngt.rospotrebnadzor.ru/component/content/article/222-75-pobeda/5258-75-1945-2020vsp.html (дата обращения 20.11.2024).
[9] См.: Павлов В. Состав милосердия // https://gudok.ru/content/history/1503436/ (дата обращения 15.11.2024).
[10] См.: Руководство по организации и работе военно-санитарных поездов. – М.: Наркомздрав СССР, Гос. изд-во мед. литературы «Медгиз», 1942. С. 21–22, 34.
[11] Павлов В. Состав милосердия // https://gudok.ru/content/history/1503436/ (дата обращения 15.11.2024).
[12] Павлов В. Состав милосердия // https://gudok.ru/content/history/1503436/ (дата обращения 15.11.2024).
[13] Павлов В. Состав милосердия // https://gudok.ru/content/history/1503436/ (дата обращения 15.11.2024).
[14] Выписка из приказа № 40 по ВСП № 124 от 23 февраля 1942 г. // Архив Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря.
[15] Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова в 8 т. Т. 1. – М.: Паломник, 2007. С. 510.
[16] Воспоминания схимонахини Ново-Тихвинского женского монастыря Галины Андреевны Засыпкиной… С. 328.
[17] Видеозапись беседы со схимон. Николаей (Засыпкиной). 1996 г. // Архив Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря.
[18] Воспоминания схимонахини Ново-Тихвинского женского монастыря Галины Андреевны Засыпкиной… С. 328–329.
[19] Там же. С. 329.
[20] Воспоминания мон. Серафимы (Обуховой). Машинопись // Архив Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря.
[21] Там же.
[22] См.: Архивная справка ФГКУ Центральный архив министерства обороны РФ. Филиал (военно-медицинских документов). Г. Санкт-Петербург. №№ 7/1/1/28455, 28506 от 23 декабря 2024 г.
[23] Екатеринбургская старица схиигумения Магдалина. – Екатеринбург: Изд-во Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря, 2022. С. 210.
[24] См.: Архивная справка ФГКУ Центральный архив министерства обороны РФ. Филиал (военно-медицинских документов)…
[25] Свидетельство об освобождении от воинской обязанности Засыпкиной Г. А. 1943 г. // Архив Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря.
[26] Письмо схим. Николаи (Засыпкиной) Владимировым. [Б.д.] // Личный архив Г. П. Владимировой.
[27] Старчество на Урале / церковноист. каб. Ново-Тихвинского жен. Монастыря… С. 69.
[28] Воспоминания Г.П. Владимировой. Рукопись // Архив Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря.
[29] Письмо схим. Николаи (Засыпкиной) Владимировым. [Б.д.] // Личный архив Г.П. Владимировой.
[30] Письмо схим. Николаи (Засыпкиной) Владимировым. [Б.д.] // Личный архив Г.П. Владимировой.
