Доклад настоятельницы Свято-Успенского Тадулинского монастыря монахини Иларии (Болт), произнесенный на монашеской конференции Регионального этапа XXV Рождественских образовательных чтений «1917–2017. Монастыри и монашество: уроки столетия».
Ваши Преосвященства, досточтимые отцы игумены, матушки игумении, братия и сестры, благословите!
Свое выступление хочется начать словами Святейшего Патриарха Алексия II: «”Упадок и запустение обителей начинается с забвения своих основателей и подвижников”, – говорит преподобный Варсонофий Оптинский, а молитвенная память и труды по сохранению наследия наших отцов и матерей подвигают их на предстательство за нас перед Богом и к реальному их участию в жизни обители». Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) в одном из своих писем указывал на то, что земная Церковь живет молитвами Небесной и жизнь монастырей подчинена этому же закону. Поэтому, возрождая сейчас древние поруганные обители, мы должны установить живую молитвенную связь с нашими предшественниками, братьями и сестрами, которые ранее там подвизались. А это возможно только при внимании к истории обителей, изучая которую мы узнаем имена и жизненный путь наших подвижников, молитвенников за нас перед Богом.
В своем докладе я расскажу о Тадулинском Свято-Успенском женском монастыре, который с помощью Божией мы сейчас возрождаем. В ХХ веке наша обитель прошла тот непростой путь, уготованный монастырям Русской Церкви в этот сложный исторический период. История Тадулинского монастыря ярко отражает все те характерные для ХХ века трудности, с которыми столкнулись монастыри Русской Православной Церкви.
На Витебской земле особую роль играло женское монашество, развивавшееся в традициях Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря, насельницы которого нередко принимали участие в становлении новых обителей Полоцко-Витебской епархии. Одним из таких монастырей являлся Тадулинский Свято-Успенский женский монастырь.
В 1888 году решением Святейшего Синода пришедший в упадок мужской Тадулинский монастырь был преобразован в женский. Первыми насельницами стали 6 сестер Полоцкой Спасо-Евфросиниевской обители. Тадулинскую обитель возглавила игумения Аристоклия (Маевская). Матушка Аристоклия восстановила внешний облик монастыря, отремонтировала храмы и келлии, завела хозяйство, наладила богослужебную жизнь.
Игумения Аристоклия скончалась в 1909 году. Ее преемницей стала игумения Анфиса (Кузмицкая), которая с детских лет воспитывалась в Полоцком монастыре. Матушка Анфиса поддерживала обитель в цветущем состоянии. По сохранившимся воспоминаниям паломников, посещавших Тадулинский монастырь, в обители везде чистота и порядок, стройное богослужение, радушная гостеприимная настоятельница.
В начале ХХ века Свято-Успенский Тадулинский женский монастырь относился к штатным монастырям второго класса. Общей в обители была только трапеза; сестры получали жалование, чтобы обеспечивать себя одеждой и обувью.
В разные годы число монахинь и послушниц достигало 57 человек. В основном это были уроженки Витебской и Орловской губерний. Также поступали в монастырь девушки из Могилевской, Минской, Виленской, Псковской, Смоленской, Московской, Рязанской, Тверской губерний. Иногда монахини и послушницы переводились в обитель из других монастырей: Полоцкого, Вербиловского, Оршанского. Большинство насельниц были крестьянками, часто неграмотными, и грамоте обучались уже в монастыре. Некоторые сестры до поступления в монастырь окончили сельские народные училища или церковно-приходские школы. Согласно формулярным спискам разных лет, всего несколько насельниц обители происходили из мещан и вовсе единичными были записи «дочь священника», «дочь псаломщика», «дочь солдата», «из казаков». Из дворянского сословия происходила первая настоятельница Тадулинского монастыря игумения Аристоклия (Маевская).
Монастырь владел значительными земельными угодьями, а также имел участки в городе Витебске. Земли сдавались в аренду, что обеспечивало обители стабильный доход. Как и в большинстве женских монастырей, сестры Тадулинской обители с большим успехом занимались хозяйством: держали дойных коров, птицу, выращивали овощи. Особенно в монастыре было развито рукоделие. Некоторые современные мастера называют монастырь родоначальником витебской школы вышивки.
С 1891 года при Тадулинском монастыре действовало женское двухклассное училище, которое около 1910 года было преобразовано в двухклассную женскую школу с педагогическим курсом. Начальницей училища была настоятельница, законоучителем – монастырский священник. Монастырь полностью обеспечивал содержание училища. В числе преподавателей были насельницы Тадулинской обители, которые обучали девушек церковному пению и рукоделию. Также при монастыре была открыта церковно-приходская школа, в которой учились мальчики и девочки. Так, в 1917 году в школе обучались 33 мальчика и 94 девочки.
Судьба Тадулинского монастыря после 1917 года похожа на судьбы многих православных обителей нашей страны. В советское время монастырь был закрыт, разрушены его храмы, утеряны святыни. В числе первых постановлений советской власти были декреты «О земле» и «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Специального постановления об упразднении монастырей советская власть не принимала, однако с помощью этих Декретов началось осуществление задуманной цели. Церковные общины и монашеские обители подвергались планомерному экономическому и административному давлению. Церковь лишалась всего движимого и недвижимого имущества, а также прав юридического лица. Религиозные организации, только зарегистрировавшись, могли получать по договору в бесплатное пользование здания и богослужебные предметы. Прочее имущество и земли предписывалось передавать Советам.
В это непростое время настоятельницей Тадулинского монастыря стала монахиня Есфирь. В марте 1922 года она сменила на этой должности 65-летнюю игумению Анфису (Кузмицкую). Ольга Иосифовна Вяль (таково мирское имя матушки Есфири) родилась в 1873 году в крестьянской семье деревни Котово, расположенной в 7 км от Тадулинского монастыря. Образование она получила в народном училище, а в 1890 году поступила в Полоцкий Спасо-Евфросиниевский монастырь. В Тадулинский монастырь монахиня Есфирь была переведена на должность казначеи. Также она несла послушание регента хора, а с 1914 года стала преподавать церковное пение в монастырском женском училище.
В первые годы советской власти верующим удавалось регистрировать монастырские храмы как приходские. В июле 1923 года приходская община Тадулинской Успенской церкви получила справку о регистрации в Витебском уездном исполнительном комитете. Председателем приходского совета была избрана настоятельница монастыря монахиня Есфирь (Вяль), секретарем – монастырский священник Николай Пригоровский. Тадулинская православная община состояла из 151 члена, включая 48 монахинь. Таким образом насельницы обители поддерживали приходскую и богослужебную жизнь в монастыре. Но самым трудным было выстроить отношения с новой властью и найти способ сохранить монастырь от полного разорения.
В 1924 году из Суражского райисполкома в ЦК КП(б)Б поступило клеветническое письмо, в котором Тадулинский монастырь и его настоятельница были названы организаторами антисоветской деятельности в районе. В письме говорилось, что монастырь с 1919 года под покровительством представителей местной власти «творит черное дело против власти». Отмечалось, что влияние монастыря распространяется далеко за пределы Суражского района. Благодаря связям игумении Есфири (Вяль), дворянки по происхождению, обитель якобы поддерживает отношения с Москвой, Псковом, Витебском, Полоцком и Смоленской губернией. Как мы указывали выше, монахиня Есфирь происходила из крестьянской семьи и в сан игумении возведена не была. Представитель райисполкома писал, что «все, что есть в районе контрреволюционного и антиобщественного группируется вокруг монастыря, представители монастыря в лице членов церковного совета имеются в каждой деревне». Много другой клеветы и искаженных фактов было в этом письме. Власти искали повод, чтобы применить к насельницам обители репрессивные меры.
Отделив школьное образование от церкви, советская власть начала создавать свои учебные заведения. На базе монастырской церковно-приходской школы в октябре 1918 года была открыта Тадулинская трудовая советская школа первой ступени. В 1918/19 учебном году среди 6 преподавателей были 2 учительницы бывшего женского училища, послушницы монастыря.
В августе 1920 года на территории монастыря открылась школа имени III Интернационала с пансионатом для детей Витебского уезда от 4 до15 лет. В первую очередь принимались дети красноармейцев, беспризорные и дети «беднейшего населения». В процессе открытия советских школ у монастыря отнимались помещения. В храме св. Александра Невского был устроен дом культуры (Тадулинский народный дом). Под размещение школьного городка было постановлено изъять у монастыря два жилых корпуса и дом монастырского священника Николая Пригоровского. Батюшка с семьей должен был переселиться в монастырский сарай. Сын священника, красноармеец Александр, подал жалобу. Выездная комиссия приняла решение семью Пригоровских не выселять.
Насельницы Тадулинского монастыря еще в мае 1920 года обращались в Вымнянский земельный отдел с просьбой разрешить обрабатывать бывший монастырский огород. Не получив ответа, сестры самостоятельно начали засевать огород. Тогда председатель школьного совета обратился к заведующему волостным земельным отделом с просьбой выслать красноармейцев для разбирательства с монахинями.
В 1921 году в Витебский уезд было прислано 160 детей из голодающих районов Поволжья, и в монастырских корпусах был организован детский дом. Монахиням было предписано выселиться в фольварок Зайбужье. Матушка Есфирь пыталась добиться от властей отмены этого постановления. Монашеская община состояла в это время примерно из 50 сестер, а условий для жизни в Зайбужье не было. Достоверно известно, что часть сестер остались на территории монастыря и работали в Тадулинском интернате и в школе. Монахиня Есфирь преподавала музыку и пение. На заседаниях уездного исполкома часто говорилось о том, что присутствие монахинь на территории школьного городка «разлагающе действует на население и учащихся». Насельниц обители обвиняли в преподавании детям религиозного учения и агитации против советской власти.
Но из-за тяжелых материальных условий, отсутствия самого необходимо для нормальной жизни детей, детский дом вскоре был расформирован. Надо отметить, что из 96 человек, которые поступили в Тадулинский интернат, 81 ребенок был принят в семьи местных жителей, трое детей умерло и только 7 были направлены в Лиозненский детский дом.
Еще одно серьезное испытание пришлось вынести матушке Есфири и сестрам. В июне 1922 года под видом помощи голодающим Поволжья были изъяты ценности из монастырских храмов, причем представители власти забрали и богослужебные сосуды. В деле об изъятии церковных ценностей по Витебскому уезду хранится опись изъятых вещей Тадулинского монастыря. Среди них серебряные ризы с икон, чаши, дискос, дарохранительница, кадило, лампада, богослужебные Евангелия. Кроме этого было реквизировано банковское серебро. Члены комиссии забрали даже наградные наперсные кресты игумении Анфисы и монахини Есфири. На просьбу возвратить кресты был получен отказ с формулировкой: «ношение наперсного креста монахиням не присвоено». Матушка Есфирь была вынуждена официально обратиться в комиссию с просьбой вернуть часть богослужебной утвари, выдать один медный потир с прибором взамен изъятых серебряных, так как в монастыре оставили только один, а престолов было четыре. Прибор возвратили, также комиссия вернула малоценные предметы.
С началом осуществления новой экономической политики (нэпа) легализовать рабочую деятельность стало проще. Кризис сельского хозяйства в начале 1920-х годов заставил правительство поддержать православные коммуны, которые традиционно вели успешную хозяйственную деятельность. В рамках действующего законодательства из числа насельниц Тадулинской обители была организована трудовая артель в количестве 50 человек под председательством монахини Есфири. В обращении к местным властям с просьбой зарегистрировать артель говорилось, что члены общины совместно личным трудом обрабатывают землю, имеют общие доходы и в срок выполняют продналог. Также указывалось на то, что члены общины выполняют различные «изящные кустарные работы и хотят быть полезными государству». В первые годы существования Тадулинская артель добилась прав на пользование монастырским садом и огородом.
Но в конце 20-х годов началось свертывание нэпа, советское правительство взяло курс на коллективизацию. Частные и мелкие общественные хозяйства ликвидировались. Кроме того, по стране прокатилась новая волна репрессий против религиозных организаций. Витебский окружной исполнительный комитет 14 марта 1928 года принял решение о ликвидации Тадулинской сельскохозяйственной артели. Отмечалось, что под видом артели существует и действует женский монастырь, который в основном живет за счет платы от населения за отправление религиозных обрядов. На этом основании было решено артель ликвидировать, руководящие органы и монахинь выселить из округи, больных и нетрудоспособных передать в Собес или отправить к родственникам.
Вероятно, принятое решение не было исполнено, и монастырская артель просуществовала еще более года, так как на заседании облисполкома в 1929 году было решено подтвердить постановление 1928 года «О ликвидации Тадулинской артели монахинь и организации новой артели из бедняков».
Мы очень мало знаем о богослужебной деятельности Тадулинской церковной общины в этот период. Известно, что 3 мая 1925 года в Котовский сельский совет Суражского района поступило письмо от группы верующих Тадулинского прихода Успенской церкви с просьбой разрешить пригласить епископа Иннокентия (Ястребова), проживающего в Витебске, на престольный праздник в честь святителя Николая. Этот праздник всегда торжественно отмечался в монастыре 22 мая. Письмо прошло различные инстанции – Суражский райисполком, Витебский окружной исполком – и получило резолюцию: «давать разрешения для выезда епископа Иннокентия на округ не желательно». Карандашом на письме была сделана приписка с пометкой «секретно» о том, что епископ Иннокетий, которого хотят пригласить верующие Тадулинской церкви, относится к старой монархической церкви, тогда как в Витебске есть также епископ обновленческой церкви. Тадулинский монастырь всегда поддерживал законную церковную власть и поминал Святейшего Патриарха Тихона.
Судьба насельниц Свято-Успенского Тадулинского монастыря после ликвидации артели неизвестна. По воспоминаниям, кто-то остался в этой местности, кто-то ушел жить к родственникам. В Управлении ФСБ России по Орловской области находится на хранении архивное уголовное дело, из которого следует, что последняя настоятельница монастыря, монахиня Есфирь (Вяль), в 1927 году была административно выслана на 3 года за «гадание и лечение». Матушка Есфирь проживала в Орле и работала одеяльщицей на фабрике имени Парижской коммуны. В 1937 году она была арестована. Обвинялась в том, что «являлась активной участницей контрреволюционных групп церковников, посещала нелегальные сборища и распространяла провокационные слухи о скорой гибели советской власти». Решением особой тройки НКВД по Орловской области матушка была осуждена на 8 лет исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ). Монахиня Есфирь умерла 23 декабря 1940 года, в возрасте 67 лет, отбывая наказание в ИТЛ Новосибирской области. Причина смерти – рак грудной железы, старческая дряхлость. Постановлением Президиума Орловского областного суда от 17 августа 1957 года дело прекращено за отсутствием состава преступления.
Последние упоминания об Успенском соборе монастыря как о действующей приходской церкви обнаружены в списках церквей и молитвенных домов и датируются 1929 годом. Храм был взорван осенью 1943 года при отступлении немецких войск. Уцелевшие при взрыве остатки кирпичных стен монастырских храмов и корпусов в 60-е годы разобрали и вывезли на укладку дороги до центра сельсовета в поселке Яновичи. На сегодняшний день частично сохранились только фундамент и подвальные помещения монастырского комплекса.
Весной 2011 года в разоренный Тадулинский монастырь приехали первые сестры. Жить и молиться было негде, и архиепископ Витебский и Оршанский Димитрий передал насельницам обители в качестве подворья храм св. блаженной Ксении Петербургской в д. Берники, где в течение 4-х лет формировалась монашеская община. Одновременно велись работы на исторической территории монастыря, в д. Слобода. К 2014 году был построен храм-часовня на месте разрушенного Успенского собора, отремонтирован жилой дом, предоставленный местными властями. Осенью 2015 года мы смогли переселиться с подворья в родную обитель. В настоящее время ведется строительство жилого корпуса для сестер.
Нельзя умолчать еще об одном молитвеннике о Тадулинской обители – монастырском священнике Павле Гальковском, впоследствии Митрополите Иваново-Вознесенском.
В 1888 году отец Павел был направлен на служение в Тадулинский Свято-Успенский женский монастырь. Ровно 12 лет он духовно окормлял насельниц обители и жителей окрестных деревень. Являясь не только священником, но и делопроизводителем монастыря, а также законоучителем Тадулинского женского училища, отец Павел положил много трудов на устроение Свято-Успенской обители. В 1896 году умерла супруга отца Павла, оставив малолетнюю дочь Машу. На разоренном монастырском кладбище сохранился надгробный памятник матушки Марии Гальковской.
После 1900 года иерей, а позже протоиерей Павел Гальковский служил в церквях города Витебска. В 1918 году он был первый раз арестован советскими властями и заключен сначала в витебскую тюрьму, а затем в Бутырскую тюрьму в Москве. После покушения на Ленина в августе 1918 года о. Павел оказался в заложниках, но был освобожден в 1919 году за отсутствием состава преступления. Предположительно в это время он принял монашеский постриг и был духовником на Афонском подворье в Москве в 1919 – 1921 годах.
5 июля 1921 года архимандрит Павел был возведен в сан епископа Бузулукского, викария Самарской епархии.
В 1923 году епископ Павел был арестован по обвинению в антисоветской деятельности и заключен в Таганскую тюрьму Москвы. Три последующих года Владыка находился в ссылке в Средней Азии и в г. Казани. Только в 1927 году он был освобожден и вернулся к церковному служению.
С ноября 1927 по 31 декабря 1928 года Владыка Павел являлся епископом Егорьевским, викарием Рязанской епархии, одновременно управлял Воронежской епархией, а с января 1929 года стал управляющим Владимирской епархией. В ноябре 1929 года епископ Павел был возведен в сан архиепископа Иваново-Вознесенского, а в 1935 году – в сан митрополита.
В 1936 году Владыка снова был арестован. Органами НКВД ему было предъявлено обвинение в том, что он «будучи Ивановским митрополитом, возглавлял контрреволюционную группу реакционного духовенства и церковников г. Шуи, деятельность которой выражалась в устройстве антисоветских сборищ, создании домашних нелегальных церквей, насаждении тайного монашества». После многочисленных допросов постановлением Особого Совещания при НКВД митрополит Павел был осужден по статье 58 и приговорен к 3 годам высылки в Казахстан. Хочется отметить, что во время допросов Владыка держался мужественно, с достоинством отвечал на вопросы следователей. На просьбы назвать имена тех, с кем вел беседы или общался на острые темы, отказывался, ссылаясь на плохую память.
Согласно архивным данным МВД России по Ивановской области, Владыка Павел так и не вышел на свободу и умер в заключении 19 октября 1945 года, в возрасте 72 лет, от дистрофии. В 1990 году прокуратурой Ивановской области митрополит Павел (Гальковский) был реабилитирован.
Взирая на трудный исповеднический подвиг Владыки Павла и монахини Есфири, приходят на память слова апостола Павла: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам Слово Божие; и взирая на кончину их жизни, подражайте вере их. Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же» (послание к Евреям, гл.13: 7-8).
В заключение хочется провести параллель с событиями начала XV века. Когда в 1408 годы татары подступили к Троицкой обители, ученик преподобного Сергия игумен Никон был в великой скорби. Тогда во сне ему явился преп. Сергий со святителями Петром и Алексием, и сказал: «Так угодно судьбам Божиим, чтобы нашествие иноплеменников коснулось сего места. Но ты, чадо, не скорби, не смущайся: искушение будет непродолжительно, и обитель не запустеет, а распространится еще более». По поводу разорения монастыря преп. Сергия татарами святитель Филарет Московский произнес слова, которые подходят и к истории русских монастырей в ХХ веке: «Боже правды и милосердия! Кто весть державу гнева Твоего? Кто уразумеет судьбы Твои, по которым и на дела святых, и на места святыни приходят грозные посещения? Возымела ль обитель Сергиева нужду довольно скоро после чистоты Сергиевой в огненном очищении? Надлежало ли ей пострадать безвинно, как жертве, чтобы вслед за гневом на грешников скорее привлечено было милосердие молитвами безвинно страждущих? Или по подобию того, как подобаше пострадати Христу и через крест и смерть внити в славу воскресения, и всему, что Христом благословляется на долготу дней и славу, надобно испытать свой крест и свою смерть? Ты сие веси, Господи! Мы только веруем и знаем, что праведен еси во всех путех Твоих и преподобен во всех делех Твоих (Пс. 144, 17), и в правде милостив, равно как и в милости праведен».
Литература и источники
1. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин), Письма / Изд-во Псково-Печерского монастыря. – 2002.
2. ОБРАЩЕНИЕ Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ II к клиру, Приходским советам храмов гор. Москвы, наместникам и настоятельницам ставропигиальных монастыhttp://www.patriarchia.ru/db/text/173887.htmlрей на Епархиальном собрании 2006 года / [Электронный ресурс]: . – Дата доступа: 20.10.2016 г.
3. Государственный архив Витебской области.
4. Государственный архив Управления ФСБ России по Орловской области.
5. Житие преподобного Никона, игумена Радонежского. – Жития русских святых: В 2 т. Том второй: сентябрь-февраль. – М.: Сибирская Благозвонница, 2011. – 1101 с.
