Рад приветствовать вас, Преосвященные владыки, дорогие отцы, всечестные игумении, матушки, братья и сестры!
Это небольшое выступление будет посвящено вопросу образования. Давайте подумаем, зачем монашествующим необходимо образование, являвшееся абсолютной ценностью в самые разные эпохи человеческой цивилизации. Согласно выразительной сентенции Посидония, «один день образованного человека дольше самого долгого века невежды» [1]. Конечно же, прежде всего, стоит говорить о богословском образовании, но помимо этого иметь в виду и гуманитарное образование в самом широком смысле этого слова, и прикладное образование.
Сами по себе образование, ученость или неученость – не влияют прямо на дело нашего спасения. Господь Иисус Христос ничего не говорит о том, что знания необходимы для спасения. Он спас нас от духовной смерти, даровал путь веры, призвал следовать узким путем, ведущим в Небесное Царствие. Именно вера, живая благодаря делам доброделания, приводит нас ко спасению. Однако почему же тогда вообще мы поднимаем вопрос об образовании для монахов? И если посмотреть шире ‒ почему именно христианское монашество в последние две тысячи лет было очагом образованности, учености, знаний? Особенно, если посмотреть на средневековую науку: едва ли не каждый второй в ряду выдающихся ученых – монах.
Если же говорить о нашем богословии, о богословских трактатах, о книгах, посланиях, текстах, из которых в числе прочего сложилось Предание Православной Церкви ‒ подавляющее большинство из них написано учеными монахами. То есть, сама ученость монашества заложена в основание нашего Предания. И надо иметь в виду, что ученость, начитанность – это не каприз души, а в полной мере добродетель. Так, например, преподобный Феодор Студит прямо пишет о чтении в составе «первых добродетелей»: «слеза, молитва, коленопреклонение, плач, умиление, стихословие, чтение, рукоделие, бдение, безмолвие, исшествие ума к Богу…» [2]. Преподобный Максим Исповедник пишет в свою очередь: «Любовь и воздержание освобождают душу от страстей, чтение и созерцание – освобождают ум от неведения, а состояние молитвы поставляет его перед Богом» [3].
Из чтения древних текстов не всегда понятно, о каком познании и образовании идет речь. У преподобного Ефрема Сирина находим: «Уста монаха да открываются словом Божиим, а его сердце да изучает словеса Господни без рассеяния» [4]. Большинство текстов описывают харизматические состояния души подвижников, переживаемые как откровение. «Монах ‒ это воспитанный язык». «Монах ‒ это утверждённый разум» [5], ‒ читаем у известной ученой монахини IX века Кассии, которая, пользуясь лучшими достижениями современной ей учености, пыталась дать образ идеального монаха. «Монах – это всеисторическая книга, одновременно показывающий примеры и учащий» [6]. Монахиня Кассия так же, как и ряд духоносных отцов, исходила из идеала любомудрия, сформулированного в античности, но получившего огромное развитие в христианскую эпоху. Данный идеал – в абсолютной гармонии между словом и делом, между теорией и практикой. Образован не тот, кто много знает, или кто знает плохое и хорошее; не тот, кто, подобно первозданному Адаму, вкушает от древа познания добра и зла, а тот, кому удается реализовать в своей жизни идеальные и священные принципы добра.
Мы живем в другую эпоху. И, конечно, говорить о том, что образование современным монахам необходимо совершенно по тем же причинам, по которым оно было необходимо монахам средневековым, ‒ мы не можем. У нас другие причины и мотивы, продиктованные обстоятельствами нашего времени. И вот тут можно найти достаточно веские причины для утверждения, что монахам необходимо базовое богословское образование и шире ‒ гуманитарное.
Наши монастыри и монашествующие не настолько удалены от мира, чтобы не иметь с ним соприкосновения. Нынешние монастыри стоят в городах и весях, они не закрыты, в них едут люди для того, чтобы получить назидание, наставление, поддержку и духовный совет. И в этой ситуации у большинства монашествующих, особенно молодых, все-таки недостаточно духовного, да и житейского опыта для того, чтобы давать ответы вопрошающим. И вот этот недостаток личного опыта может восполнить образование. Ведь образование ‒ не что иное, как творческое перенятие и использование сконцентрированного опыта других людей, более опытных в чем-либо.
По этому поводу я хотел бы привести слова митрополита Сурожского Антония, с которыми он обращался к молодым священникам своей епархии. Он говорил им: «Ты выбери – или будь невеждой и святым, или хорошо образованным человеком; но пока ты не святой, пожалуйста, будь образованным человеком, потому что иначе получится, что на вопросы, на которые человек имеет право получить ответ, ты не отвечаешь ни по святости, ни по образованию. Скажем, когда нормально образованный прихожанин говорит: Я читал книгу такого-то писателя; что о нем думать? – и вы никогда не слыхали о нем, в то время как все вокруг давным-давно прожужжали уши об этом, чтó подумает этот человек? что он от вас получит? Если вы пошли бы с этим же вопросом к Серафиму Саровскому, который, конечно, Тейяра де Шардена не читал бы, он все равно ответил бы на вопрос, но из другого источника. А от необразованности ничего не прибавится. Я не специально светски образован, но опыт показывает, что иногда то немногое, что я знаю, мне дает доступ к людям, которым нужен этот доступ; а если сказать: не знаю, никогда не слыхал, – люди просто ушли бы» [7].
Это утверждение относится и к монашествующим не меньше. Ведь недаром к нам идут за духовной поддержкой люди. Согласно классическому выражению преподобного Иоанна Лествичника: «Свет монахам – ангелы, а свет всех людей уединённое, [то есть монашеское], жительство» [8]. Люди ищут у монахов духовной мудрости, света, ищут знаний, которые недоступны им. И нам, монашествующим – необходимо давать ответ. А для этого нужно быть либо святыми, либо образованными. И вот пока мы не святые ‒ нужно быть хотя бы образованными. А когда станем святыми – про образование можно будет забыть. Но до этого нельзя утверждать, что нам не нужно быть образованными.
Монашествующие могут принести много пользы приходящим в обители людям. Но для того, чтобы суметь передать церковное Предание, – необходимо понимать язык, на котором говорят современные люди, особенно молодежь. Ведь как мы сможем дать им то, что они хотят услышать, если мы не знаем, с одной стороны, глубоких потаенных пластов христианской традиции, а с другой стороны, языка, на котором пришедший человек поймет то, о чем мы говорим? Вот в таких вещах и обязано помочь образование.
Конечно, можно надеяться на то, что Дух Святой даст и подходящие слова, когда к нам придет со своими чаяниями вопрошающий человек. Однако, такая идея, с одной стороны, может происходить и из гордости, из уверенности в том, что раз есть некий опыт богообщения, то всенепременно Дух Святой освятит и уста и ум настолько, чтобы, не имея слóва, они могли изречь его. А с другой стороны, читая Писания и Творения Отцов мы видим, что люди, избранные Богом, через которых Он вещал Свое слово, часто по-разному выражали свой опыт, в зависимости от своих дарований и образования.
Плюс ко всему, ни для кого из нас не секрет, что монастырь с юридической точки зрения – организация, которая существует в обществе и государстве, и взаимодействует с государством и с различными службами. Нам необходимо вести монастырское хозяйство, уметь поддерживать свою инфраструктуру, иметь возможности для проповеди. И для таких вещей должны быть вполне специфические знания: юриспруденции, технические, педагогические, экономические, медицинские. И было бы очень хорошо, если бы этими знаниями в монастырях обладали монашествующие, которые и сейчас по факту выполняют эти послушания, но не всегда на хорошем профессиональном уровне, и часто организация монастыря может терпеть от этого некоторый ущерб.
Мы живем в эпоху, когда процент образованных людей увеличивается, и церковное слово, обращенное к ним, должно соответствовать их уровню. Можно, конечно, сказать, что они должны бы смириться и, как некогда философы слушали простых рыбаков-апостолов, так и они должны бы слушать простые речи и проникаться ими. Однако, и апостолы, и святые отцы нередко прибегали к риторическим изяществам и обращались к образам мирских наук, дабы уловить в спасительные сети Церкви людей, находящихся во тьме.
Мы можем вспомнить, что и отцы Церкви, такие как святители Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Григорий Палама, преподобные Иоанн Дамаскин, Феодор Студит, Максим Исповедник и другие не гнушались образованием, а некоторые и писали творения, побуждавшие изучать не только церковное учение, но и творения эллинских мудрецов, черпая из них мудрость, подобно пчеле, собирающей нектар со многих цветов. Нам известны монашеские флоригелии (анфологии, цветословы), составленные не только из цитат отцов, но из философских изречений древних мыслителей.
Святитель Василий Великий в своем знаменитом слове о том, как получать пользу от чтения языческих сочинений, писал о подготовительной к духовным подвигам роли образования: «И мы, конечно, должны держаться той мысли, что нам предлежит подвиг, важнейший всех подвигов, – подвиг, для которого всё должны сделать, для приготовления к которому надобно трудиться по мере сил, беседовать и с стихотворцами, и с историками, и с ораторами, и со всяким человеком, от кого только может быть какая-либо польза к попечению о душе. Красильщики назначенное к окраске приготовляют сперва особыми способами, и потом наводят цвет, пурпуровый, или другой какой: подобным образом и мы, чтобы добрая слава наша навсегда оставалась неизгладимою, посвятив себя предварительному изучению сих внешних писателей, потом уже начнем слушать священные и таинственные уроки, и как бы привыкнув смотреть на солнце в воде, обратим, наконец, взоры к самому свету» [9].
В данном случае святитель Василий формулирует универсальный принцип глубочайшей пользы светского образования для получения образования духовного. Эти слова можно понять и в более универсальном смысле – как указание на вспомогательный для спасения характер образования. Так или иначе, образованный монах, имея опыт пусть и внешнего трудолюбия ума, должен быть столь же дисциплинированным (если вспомнить характерное побуждение аввы Дорофея) в вопросах молитвенной практики и созерцания.
Некогда монастыри были образовательными центрами, в настоящее время они могут стать центрами церковной науки. Нет никакой нужды содержать сегодня огромные сельхозугодия для того, чтобы монастырь мог жить. Но послушания у монахов быть должны. Нет нужды и в переписывании книг, однако имеется огромная потребность в переводах творений отцов Церкви, в комментариях к ним, в комментариях к Писанию на языке современной культуры; необходим ответ на идеологии, противящиеся христианству, такие, как Новый атеизм.
Замечателен пример древнейшего монастыря Антония Великого в Египте, в который принимаются только лица с высшим образованием, отслужившие в египетской армии, прошедшие трехлетний период испытания. Такие же условия касаются и многих коптских монастырей. Потому что быть самостоятельными – особенно важно монастырям, находящимся на территории мусульманских стран, ведь они могут быть ущемлены в правах в любое время, им просто нельзя быть беспомощными.
Можно и нужно, конечно, надеяться на чудеса и помощь Духа Святого, но вместе с тем необходим наш труд и не только молитвенный. Ведь так было всегда, во все времена существования монашества, особенно в древности. Монастыри были и должны быть оплотами образованности, книжности, оплотами мудрости житейской и духовной. О необходимости монашеского трудолюбия прекрасно сказано у святого императора Юстиниана: «Подобает монахам делать двойное дело: или заниматься Божественными Писаниями, или подобающим монахам деланием, которое принято именовать рукоделием, занятиями и трудом. Ибо мысль, в пустоте пребывающая, не сможет породить ничего хорошего» [10].
В монастырях должен быть и физический, и духовный, и интеллектуальный труд, облагодатствованный Божественной силою, чтобы и ныне они могли соответствовать риторическому вопросу святителя Иоанна Златоустого: «Или ты не видишь, что пришла (ко Христу) вся вселенная? Что заблуждение угасло? Что философия монахов светит сильнее солнца?» [11].
___________________________________________________________________________
[1] Сенека. Письма к Луцилию. Кемерово, 1986. Письмо 78. С. 256.
[2] Феодор Студит, прп. Великое оглашение // Феодор Студит, прп. Творения. М., 2010. Т. 1. Ч. 2. Огл. 119. С. 169.
[3] Максим Исповедник, прп. Главы о любви // Добротолюбие. М., 2010. Т. 3. С. 223.
[4] Ефрем Сирин, прп. Советы подвижникам // Ефрем Сирин, прп. Собрание творений. М., 2015. Т. 1. С. 617.
[5] Кассия Константинопольская, прп. Стихи св. инокини Кассии о монахах / пер. с древнегр. Сениной Т. А. // Вертоградъ, № 1 (80), 2004. С. 31.
[6] Кассия Константинопольская, прп. Стихи // K. Krumbacher. Kasia. München, 1897. S. 368.
[7] Антоний (Блум), митр. О встрече. [Электронный ресурс] https://predanie.ru/antoniy-surozhskiy-blum-mitropolit/book/70592-o-vstreche (Дата обр.: 21.01.2019)
[8] Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Сергиев Посад, 1908. Слово 26-е. С. 181.
[9] Василий Великий, свт. Беседа 22. К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений // Василий Великий, свт. Творения. М., 2008. Т. 1. С. 720.
[10] Юстиниан император. Новеллы 675:1-6.
[11] Иоанн Златоуст, свт. Толкование на первое послание к Коринфянам. Беседа 6 // Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений. СПб., 1904. Т. 10. Ч. 1. С. 56.
