Доклад иеромонаха Виталия (Морозова) служащего священника Благовещенского женского монастыря с. Ожога (Липецкая епархия) на XXXII Международных Рождественских образовательных чтениях «Православие и отечественная культура: потери и приобретения минувшего, образ будущего», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности», круглый стол «Старчество как плод духовной культуры монашеской жизни»(Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 23 января 2024 года)
Как корабль, имеющий хорошего кормчего, при помощи Божией,
безбедно входит в пристань, так и душа, имея доброго пастыря,
удобно восходит на небо, хотя и много грехов сделала.
Преподобный Иоанн Лествичник
«Без доброго внутреннего устроения монаха, – говорит авва Исаия, – тщетны молитвы и подвиги его». Все дело, и не иноческое только, но и всякого самоисправления, самосовершенствования, заключается именно в изменении своего внутреннего устроения. Из трудности внутреннего подвига, имеющего целью стяжание чистоты и бесстрастия, открывается все великое значение старческого окормления.
В первом томе «Добротолюбия» из наставления родоначальника монашества преподобного Антония Великого читаем: «Твердо знайте, что ни преуспеть, или возрасти и сделаться совершенным, вы не можете, ни уметь верно различать добро от зла вы не будете, если не будете повиноваться отцам вашим. Отцы наши сами так поступали: повиновались отцам своим и их наставления слушали; оттого преуспели, возросли и сделались сами учителями… Сущность и сила старчества заключается в завете между старцем и учеником, по которому пред лицом Бога духовный отец берет на себя дело руководства души ученика ко спасению, а ученик безбоязненно всего себя, с душой и телом передает наставнику».
«Даждь кровь и приими дух», – вот смысл и цель старчества. Полное предание себя, отречение от своей воли, мыслей, желаний, полная омертвелость своего греховного «я», – вот главное требование от ученика, желающего жить под старческим окормлением. Ученик от всего своего должен освободиться, избавиться для того, чтобы наставник мог вложить в него нового человека. Старец становится для него умом и совестью, и сердцем. Ученик ни в чем себе не доверяет: он всё повергает на усмотрение своего наставника и делает всё только с его благословения.
Принятие, очищение и совершенствование души ученика, материнская заботливость и ответ за нее пред судом Божиим – таковы обязанности старца. Неуклонно шествующие путем послушания старцам довольно скоро преуспевают в духовной жизни, достигают высоких степеней духовного совершенства.
Монашество наиболее пострадало в годы гонений советского периода: оно было или уничтожено, или рассеяно по различным местам. Тем не менее, с самых первых лет советской власти женское монашество проявило свою подвижническую сущность. Вокруг монахинь была сконцентрирована жизнь верующих, особенно в сельской местности.
Высокая степень структурированности общежительного монашества определялась за счет тесной связи со старцами. В этом случае под руководством таких старцев созидалось что-то вроде тайных монастырей из монахинь, новых пострижениц и непостриженных еще лиц.
Старчество было той необходимой реальностью, которая позволила общинному движению состояться, потому что приходилось проходить длинный путь от богадельни при каком-нибудь пригородном или сельском храме до самой общины и, наконец, дорастать до крупного общежительного монастыря. Старцы устанавливали особую духовную дисциплину в общинах, основанную на неукоснительном соблюдении принципа послушания старшему, а также такой порядок, при котором духовная жизнь (молитвенная, аскетическая) главенствовала над всем.
Так, у святителя Зиновия (Мажуги) было заведено, что все приступавшие утром к работе, начиная от священнослужителей до простых техработниц – уборщиц, приходили к нему, испрашивали благословение на дела грядущего дня, а также советовались по личным проблемам и трудностям. А вечером никто не уходил, не испросив на то благословение старца – святителя. Всякий на себе испытал, что только то хорошо бывает, что делалось с благословения старца, а если кто не исполнял его совета, то обыкновенно сам видел, что выходило дурно и без пользы.
Община в селе Бурдино Липецкой области
В 1970-е годы в селе Бурдино возник уникальный в своем роде тайный монастырь. Здесь существовал приходской храм Вознесения Господня, трехпрестольный, построенный в 1750 году. После Второй мировой войны, когда храм вновь открыли, при нем трудилось много известных старцев.
В 1970 году настоятелем бурдинской церкви был назначен игумен Власий (в миру Болотов Виталий Николаевич, 1936–2001) – человек, тесно связанный с Глинскими старцами. Отец Власий, впоследствии схиархимандрит Макарий, провел долгое время под духовным покровительством чудного старца схимитрополита Зиновия (Мажуги). Святитель Зиновий стал истинным духовным наставником для отца Власия и постриг еще молодого монаха в великую схиму, прозревая его путь долготерпения и страданий.
В период настоятельства схиархимандрита Макария был организован тайный женский монастырь. На приход собрались его многочисленные духовные чада, а также духовные дети Глинского старца схиархимандрита Виталия (Сидоренко), и из них сформировалось монастырское сообщество.
В 1968 году, еще до того, как приход передали схиархимандриту Макарию, церковь требовала огромного ремонта из-за того, что в ней давно не было постоянного священника и некому было ее ремонтировать. Схиархимандрит Макарий с благословения святителя Зиновия (Мажуги) взялся за восстановление храма. Ему активно помогал схиархимандрит Виталий. Он собрал в Бурдино многих своих духовных чад для ремонта церкви. Во время ремонта постоянно горела двухметровая свеча (диаметр – около 20 см). Схиархимандрит Виталий говорил: «Сестры, все подходите и по три поклона положите, чтобы никто из работающих на высоте не разбился».
На волне любви, которая сложилась при восстановлении храма, и родилось то сестричество, которое напоминало чем-то монастырь. Кто-то из трудившихся девушек остался жить при приходе, потом приезжали еще новые люди от схиархимандрита Серафима (Мирчука). В целом община была немалая, около шестидесяти человек. Была назначена тайно поставленная игумения. Существовало общее правило и для тех, кто работал на приходе, и для тех, кто трудился в колхозе. На молитвенное правило все собирались в храме. Также было уставное чтение, каждый был на послушании. Основная часть общины жила на приходе, но были девушки и из соседних сел.
Монашеская община в Бурдино существует до сих пор. За это время здесь установился определенный порядок жизни, основанный на монашеском послушании. Много раз общину посещал схиархимандрит Виталий (Сидоренко), три раза приезжал из Грузии митрополит Зиновий (Мажуга), чтобы молитвенно поддержать это сестричество. Эти приезды действительно укрепляли дух общины, приезжали новые люди, совершались пострижения.
За шесть лет бурдинского сестричества многие девушки прошли здесь хорошую школу монашеского послушания, которая потом пригодилась им на других приходах: здесь они учились и послушанию, и молитве, и пению, и рукоделиям.
Для Бурдино существование монашеской общины было выдающимся событием: здесь не только было много девушек, постриженных в монашество, – отсюда вышли несколько известных современных архиереев, несколько священников, и все они – воспитанники тех лет. Для регента бурдинской Вознесенской церкви монастырем стал ее собственный дом, как и сказал ей духовник – старец Анания: «Живи с мамой, и у вас будет в доме свой монастырь». И действительно, со временем и сама регент, и ее мать, и бабушка были пострижены в схиму, и их маленький монастырек продолжал и молиться, и принимать дорогих гостей из Грузии, из Задонска и Воронежа.
Сохранились дома, где жили старцы схиархимандрит Виталий, митрополит Зиновий и другие.
Община в селе Ожога Липецкой области
В 1976 году схиархимандрит Серафим (в миру Мирчук Василий Иларионович, в монашестве Валерий; 1936–2005) был переведен в приходской храм в село Ожогу Липецкой области. При храме он устроил тайный монастырь, которому, как и монастырю в Бурдино, покровительствовал митрополит Тетрицкаройский Зиновий (в схиме Серафим). Тайно отец Валерий принял схиму с именем Серафим.
Батюшка был кладезем церковной мудрости. На светские темы он беседовал редко, поскольку вся его жизнь с раннего детства прошла в монастыре: будучи выпускником начальной школы он уже принял постриг в Успенской Почаевской лавре. Часто он говорил: «Всё, что я умею, я делаю так, как было у нас в Почаеве». Поражало его знание церковной истории, житий святых и особенно российских подвижников благочестия.
Около него жили человек шестьдесят мужчин и женщин. Монашеское делание у него было скрыто богадельней, приютом, и не бросалось в глаза проверяющим, потому что он любил собирать убогих: горбатеньких, хромых, слепых, стариков, от которых отказались родственники, или одиноких. И сам схиархимандрит Серафим вел себя не как старец, а как старый, измученный болезнями приходской священник, порой юродствующий. При этом в храме была строгая, по-почаевскому уставу служба, в послушаниях также отбор и строгость. Батюшка молился за своих послушников и послушниц, руководил их духовной жизнью, проводил регулярно постриги. Молодые девушки пели на клиросе, трудились на огороде, а старушки выполняли посильную работу. Но у них было принято вычитывать все правило по монастырскому чину. За трапезой читались жития святых.
Батюшка переживал о том, что люди часто не исполняют чего-то, необходимого для духовной жизни. «Матушки, – укорял он своих послушниц, – если вы так будете относиться к духовной жизни, то вы никогда не спасетесь».
Сам он был большой молитвенник. Принимал всех, кто к нему обращался. Ночью почти не спал – болел, но любил, чтобы ему читали жития святых, исторические книги. Утром только немного подремлет, и начинает вести прием скорбящих, всех, кто приходил к нему со своими проблемами.
Община занималась еще и тем, что восстанавливала в округе храмы, помогала трем больницам. Также у отца Серафима было около шестидесяти мест – молитвенных домов в округе, где время от времени проводили богослужения священники из Ожоги.
Постепенно в общине шло пострижение, были и схимницы. Уже после кончины схиархимандрита Серафима на месте его богадельни был открыт женский Благовещенский монастырь.
Дидубе – Святорусско-Иверский в честь Боголюбской и «Взыскание погибших» икон Божией Матери женский монастырь Мцхетско-Тбилисской епархии Грузинской Православной Церкви
Основан в 1975 году схиархимандритом Виталием (Сидоренко) в районе
Дидубе города Тбилиси. По прибытию в Грузию из Абхазии схиархимандрит Виталий несколько лет жил при русском храме святого Александра Невского, где после закрытия Глинской пустыни подвизались Глинские старцы – настоятель храма митрополит Тетрицкаройский Зиновий (Мажуга) и схиархимандрит Андроник (Лукаш). Митрополит Зиновий, ставший духовником схиархимандрита Виталия, рукоположил его в 1975 году во диакона, 2 января 1976 года – во иерея, позже возвел в степени схиигумена и схиархимандрита.
В 1975 году схиархимандрит Виталий с келейницей монахиней Марией (Дьяченко; впоследствии схиигумения Серафима) поселился на самой окраине Тбилиси, в поселке Дидубе (ныне район Тбилиси). Небольшой дом, ранее принадлежавший двум схимницам, был разделен на мужскую и женскую половины, здесь же был основан монастырь.
Схиархимандрит Виталий по благословению митрополита Зиновия совершал множество постригов: его постриженицы жили в Тбилиси, Таганроге, Новосибирске, Донецке, Сухуми, Перми, Одессе, Воронеже, Донбассе, Сибири, на Дальнем Востоке и в других местах.
Митрополит Зиновий от рук схиархимандрита Виталия тайно принял схиму с именем Серафим. Умирая, он передал своих духовных чад схиархимандриту Виталию, а духовничество над ним – Святейшему Католикосу – Патриарху Грузии Илии II, благословив схиархимандрита Виталия никогда не покидать Грузию.
Схиархимандрит Виталий обладал дарами прозорливости и чудотворения. Предсказал свою кончину и преставился 1 декабря 1992 года. Похоронен в Александро-Невском храме города Тбилиси.
После кончины схиархимандрита Виталия настоятельницей Дидубе стала его духовная дочь – схиигумения Серафима (Дьяченко Мария Васильевна). Мария Васильевна по благословению митрополита Зиновия и схиархимандрита Андроника (Лукаша) приняла монашество с именем Марии 1 апреля 1965 года. В 1971 году, на праздник Успения Божией Матери, по благословению митрополита Зиновия и схиархимандрита Андроника приняла великий ангельский чин – схиму с именем Серафима. 20 октября 1979 года награждена митрополитом Зиновием правом ношения креста с украшениями. С 1961 по 1980 год исполняла послушание при храме Александра Невского в Тбилиси в качестве псаломщицы. Остальные годы, по послушанию, ухаживала за болевшим после тяжелой операции схиархимандритом Виталием.
Схиигумения Серафима сопровождала схиархимандрита Виталия в поездках в село Бурдино Липецкой области России, пела в хоре Вознесенского храма села. Упокоилась схиигумения Серафима 16 июля 2006 года. Похоронена в монастыре Самтавро города Мцхеты.
***
Таким образом, мы видим, что женское подвижничество имело общую идею – создание новых обителей и возобновление старых – благодаря высоко аскетическим настроениям среди женщин. Главными духовными руководителями женского подвижничества стали великие Глинские старцы, в лице святого митрополита Зиновия (Мажуги), схиархимандрита Виталия, схиархимандрита Серафима (Мирчука), схиархимандрита Макария (Болотова).
Святые отцы не находили в требовании безусловного послушания и откровения помыслов противоречия духу христианства, но видели в этом поднявшуюся на недосягаемую высоту нравственную свободу человеческого духа. А разве нет свободы человеческого духа в стремлении и искании всеми путями спасения и самосовершенствования?
Истинное благодатное старчество, хотя и основано на полном послушании, не лишает человека чувства радости и свободы в Боге, так как он подчиняется не человеческой воле, а через нее воле Божией и опытно знает, что старец ему указывает лучший выход из создавшегося внешнего затруднения, или предлагает лучшее врачевство от духовной болезни.
