Слово митрополита Калужского и Боровского Климента на заседании семинара студентов духовных и светских высших учебных заведений «Духовное наследие святителя Феофана Затворника».
Ваши Высокопреосвященства!
Ваши Преосвященства!
Дорогие отцы, братья и сестры!
От всего сердца вновь приветствую участников и гостей семинара «Духовное наследие святителя Феофана Затворника», который в нынешнем году проходит в рамках XXIV Международных Рождественских образовательных чтений.
В очередной раз святитель Феофан собрал нас, чтобы иметь возможность поделиться тем новым, что смогли почерпнуть в трудах этого великого учителя христианской жизни. Действительно, перечитывая то или иное произведение святителя, человек каждый раз находит для себя что-то новое, всегда полезное для души.
Сообразно с темой нынешних Чтений — «Традиции и новации: культура, общество, личность», актуально задуматься над вопросом: кем был для своей эпохи святитель Феофан — традиционалистом или новатором?
Сразу следует отметить, что, несомненно, святитель был приверженцем, более того — ревностным защитником церковной традиции, ни на йоту не отступавшим от нее. Но вместе с тем он был и новатором для административной и хозяйственной практики Церкви и для современной ему общественной мысли, в своем душепопечении о людях. Доказательством тому служат его труды в области реформы духовного образования и в других аспектах церковной и общественной жизни XIX века.
Приверженность церковной традиции святителя Феофана ярко выражена в его трудах по защите православного учения от различных ересей и расколов, а также в деле толкования Священного Писания. Его перу принадлежат переводы ряда псалмов (118-го, 51-го, 33-го, 1-го и 2-го), а также толкования на Апостольские послания. Все упомянутые труды выполнены в полном согласии со святоотеческой традицией толкования Писания.
Одну из внутренних опасностей Церкви святитель усматривал в переводе Священного Писания на русский язык. Однако не сам факт перевода волновал святителя Феофана, он не был против него, но источник, с которого он должен производиться. Активно выступая против использования для этой цели масоретского текста, святитель считал его неверным и испорченным. Единственно возможным источником, по мнению святителя, был перевод LXX толковников. Выступая против масоретского текста, владыка Феофан написал ряд полемических статей и писем, в которых аргументированно обосновал свое мнение. Данный вопрос подробно рассмотрен постоянным участником наших чтений, доктором филологических наук Варварой Викторовной Кашириной.
Другим немаловажным вопросом, волновавшим святителя Феофана, было распространение сект и расколов, в том числе старообрядчество, с которым он, так или иначе, боролся на протяжении всей своей жизни. Еще в бытность ректором Олонецкой духовной семинарии святитель начал интересоваться историей и учением старообрядчества. Он изучал книги старообрядцев, чтобы потом иметь возможность опровергать их учение, исходя из их же литературы. В одном из писем Олонецкого архиепископа Аркадия (Федорова) к тогда еще архимандриту Феофану приводится обширный список старообрядческих произведений, специально переписанных и посланных к нему[1].
Став епископом, святитель Феофан продолжал заботиться о защите церковной традиции и учения от влияния сект и расколов. Во время управления обширной Тамбовской епархией, где помимо старообрядчества существовали хлыстовство и молоканство, святитель Феофан встал на путь деятельного противостояния искажениям православного учения. Он привлекал внимание властей к существующей проблеме, сам увещал раскольников и сектантов, давал наставления духовенству своей епархии. В Государственном архиве Тамбовской области хранится обширная переписка святителя с тамбовским губернатором и другими должностными лицами города Тамбова и уездов Тамбовской губернии, которая раскрывает его озабоченность сложившейся ситуацией. На Владимирской кафедре святитель Феофан продолжил труды по борьбе с заблуждениями старообрядчества.
Находясь на покое, а затем в затворе, святитель не переставал отстаивать традиции православия. К публикациям этого рода относятся критика идей пашковства[2] и графа Л. Н. Толстого[3], а также полемические сочинения по вопросам перевода Священного Писания на русский язык[4].
В этот же период был опубликован ряд статей, которые выражали православный взгляд на проблемы, волновавшие общественность XIX века. В этих статьях святитель разъясняет многие недоумения, бытовавшие в умах его современников. Среди них «Суждения Преосвященного Феофана о гибели Русалки…», «Мысли Преосвященного Феофана о протестантской церковно-исторической науке», «Ответ на Фантастическую зоологию», «Тариф на индульгенции», «О греко-болгарском вопросе». Все указанные статьи выдержаны в духе православия и церковной традиции.
Завершая повествование о святителе Феофане, как приверженце церковной традиции, необходимо подчеркнуть, что он был противником всякой новизны во всем, что касается церковной догматики. Об этом говорит вся его жизнь и труды.
Однако во всем, что не касается учения Церкви, он не отрицал новаций. Святитель Феофан был в курсе всех научных достижений своего времени и многими из них пользовался. В его келье была фисгармония («гуделка», как он ее называл), и святитель с помощью ее разучивал церковные песнопения. Святитель пользовался микроскопом, другими приборами и инструментами.
Безусловно, как новатора святителя Феофана характеризует его проект реформы духовного образования. Это был поистине новый документ, направленный на качественное изменение отношения к преподаванию в духовной школе. Проработав в разных духовных учебных заведениях не один год и зная их проблемы изнутри, святитель руководствовался желанием вывести духовное образование из закостенелой схоластики и поднять его на новый уровень.
Святитель Феофан был среди первых сторонников женского образования в Русской Церкви. В бытность епископом он открыл епархиальные училища для девиц духовного звания: в 1863 г. в Тамбовской и через год во Владимирской епархии. С этого времени девушки из духовного сословия смогли получать образование и быть помощницами церковно- и священнослужителей.
Подводя итог, можно с уверенностью сказать, что святитель Феофан гармонично соединил в себе оба качества — преданность традиции и новаторство. В чем-то он даже опережал свое время и был ориентиром для других.
Надеюсь, что изучение столь разнообразного и многопланового наследия святителя Феофана послужит на пользу участникам этого семинара, православной среде и всему нашему обществу. Желаю всем плодотворной работы на благо России и Русской Православной Церкви.
26 января 2016 года
[1] Троицкий Н. Е. Переписка между преосвященным Феофаном, бывшим Владимирским, и Аркадием, бывшим Олонецким // Христианское чтение. 1894, №№ 7-8. С. 81—83.
[2] См.: Письма к одному лицу в С.-Петербург по поводу появления там нового учителя веры. СПб., 1881.
[3] В Тамбовских епархиальных ведомостях публикуется письмо Святителя Феофана, в котором содержится отзыв святителя Феофана о графе Льве Толстом (Тамбовские епархиальные ведомости. 1895, № 32. С. 805-806). В журнале странник публикуется выдержка из письма святителя Феофана о сочинениях Льва Толстого (Странник. 1895, т. 3, Сентябрь. С. 361). В журнале Кормчий выходит статья «Отзыв Затворника Феофана о графе Льве Толстом». Кормчий. М., 1896. №23. С. 319.
[4] См.: По поводу издания священных книг Ветхого завета в русском переводе / Еп. Феофан. М.: Катков и К°, 1875. — Из нояб. книги «Душеполезного чтения», 1875. Об употреблении нового перевода ветхозаветных писаний / Еп. Феофан. М.: Катков и К°, 1876. — Из сент. книги «Душеполезного чтения», 1876.
